Ее сердце трепетало под его хищным взглядом, жар охватывал тело, щеки пылали.

Он медленно направился к ней, как будто рассчитывал каждый свой шаг и оценивал ее реакцию. Его чары обволакивали, околдовывали, и она удивлялась, почему вдруг так трудно стало дышать. Он не взял бокал из ее рук.

— Знаешь, с чем мне труднее всего примириться, Маргерит? С тем, что ты называешь меня другом, но не доверяешь мне. Совсем не доверяешь. — Последние слова он произнес с угрозой, и Маргерит попятилась, но наткнулась на стол.

— Есть вещи, которые нельзя сказать даже другу. Тебе придется с этим смириться.

Когда она начала так задыхаться? И почему у нее дрожат ноги? Не в состоянии отвести от Чарлза взгляда, она ждала его дальнейших действий.

— Не уверен, что хочу быть твоим другом, — покачал он головой. — Это так скучно, не лучше, чем быть братом, а я тебе не брат, слава Богу.

Он наклонился, и его сильные руки легли на ее плечи. Она не могла уклониться, в руках у нее все еще были бокалы с бренди. Он осторожно провел кончиками пальцев по ее руке, лаская нежную кожу. Она замерла, чувствуя, как сладостное ощущение от его прикосновений разливается огнем по телу.

Она с трудом удерживала бокалы. Если он не прекратит ее мучить, она выронит их и хрусталь разобьется вдребезги. И от нее самой тоже ничего не останется.

А он продолжал водить пальцем по ее руке, и не было ни одной клеточки, которой бы он не коснулся. Столько нежности и чувственности было в этой ласке! Она раньше и не подозревала, что мужские ласки могут доставлять наслаждение. Если руки… то как же все остальное? Неужели и ее тело откликнется на его медленные, горячие, нежные прикосновения? Она с трудом подняла руку и поднесла бокал к его губам.

— Вот, выпей.

Если бы он не перехватил ее руку, она в волнении ударила бы его бокалом по зубам. Ее рука лежала, как в силке, в его ладони, маленькая хрупкая птичка, сдаваясь на милость победителя. Его сила была нежной, но если он выпустит на волю с трудом подавляемую страсть, чем это обернется для нее? Он станет нежным настойчивым любовником или свирепым зверем?

Он поднял бокал вместе с ее рукой медленно сделал несколько глотков.

— Превосходный бренди, моя дорогая. Мягкий и теплый, как солнечный свет, нежный, как поцелуй влюбленного, и такой же обжигающий.

Она постаралась изобразить на дрожащих губах улыбку.

— И похоже, пробуждает поэтический дар у мужчин. По-моему, ты мечтатель, Чарлз.

Его улыбка проникла в самую глубину ее души.

— На свете много разных людей, и среди них попадаются даже мечтатели.

Он сделал еще глоток и поцеловал ее пальцы, сжимавшие бокал. По ее руке пробежали мурашки. Он взял у нее бокал и поставил на стол. Потом его рука прижалась к ее боку, позолоченные пуговицы жилета врезались в грудь, и она почувствовала твердые, словно стальные, мускулы его бедер. Он мог бы опрокинуть ее одним легким движением, и было заметно по опасному блеску его глаз, что ему очень нравится такое положение.

— Я сейчас упаду, Чарлз, — пожаловалась она, глядя на кружево его шейного платка. Бриллиантовая булавка подмигнула ей, когда его грудь заколыхалась от смеха.

— Ты предложила мне бокал бренди, и я воспользовался приглашением, — пожал он плечами, наклонившись так близко, что его дыхание щекотало ей ухо. Он дунул на выбившийся локон и провел рукой по ее шее. Желание, запрятанное в потайной уголок ее души, вырвалось наружу, и у нее перехватило дыхание от неистовой силы нахлынувших чувств.

Она стояла неподвижно, не смея выдать своего возбуждения, ибо он мог подумать, что она в него влюблена. Но ей нужно время, нужно подумать… прежде чем совершить какую-нибудь глупость. Чарлз ничего не делал наполовину, и она не хотела его поощрять… О, какими же приятными были его ласки!

Он вытаскивал шпильки из ее волос.

— Что ты делаешь? — удивилась она.

— Твои волосы хотят получить свободу, и я просто помогаю им.

— Нет…

— Они будут выглядеть естественными, — объяснил он, продолжая нащупывать шпильки.

Тяжелые пряди упали ей на спину, и голове сразу стало легче. Так легко, так свободно, как никогда до этого. С распущенными волосами она вдруг почувствовала себя молодой и беззаботной.

— Ну вот. Намного легче, правда? — нежно прошептал он ей на ухо. Он погрузил руки в ее волосы и осторожно, не дергая, накрутил их на пальцы. — У тебя волосы мягкие как шелк. Я так и предполагал.

Она хотела рассердиться, но почему-то у нее не было на это ни сил, ни желания. Наконец-то она была не одна; мужские руки обнимали ее истосковавшееся по любви тело, мужское сердце билось рядом с ее сердцем, и этому мужчине, судя по всему, было приятно ее касаться. Она не чувствовала себя так уютно с той поры, когда кормилица качала ее в своих ласковых руках.

— Ты не хочешь, чтобы я расчесал их? — тихо спросил он.

— Щетка наверху, — с трудом выговорила она, преодолевая дрожь, пробегавшую по ее телу от того, что он легкими круговыми движениями массировал ей шею и затылок.

— Она лежит на столе позади тебя.

— Гм… видимо, Бетси зачем-то оставила ее здесь. Она не отличается аккуратностью.

— Сегодня это нам на пользу.

Он медленно отпустил ее, и, не чувствуя на себе его рук, она словно осиротела. Она села на стул, он начал медленно и осторожно расчесывать ее волосы. Она подумала, что может сейчас уснуть, так спокойно и безмятежно она чувствовала себя в его присутствии.

— Маргерит, ты как-то сказала, что хочешь в доме все переделать, потому что он слишком мрачен. А я не вижу ни новой мебели, ни новых занавесей. Ты передумала?

Его движения замедлились, и безмятежность покинула ее.

— Я еще не все продумала, — уклонилась она от ответа. Ничего не случится, если она скажет ему правду, ничего страшного. — Откровенно говоря, я думала продать этот дом и переехать вместе с Софи и Прю в дом поменьше. Легче будет вести хозяйство, да и…

— Намного дешевле, — закончил он.

— Ферма не приносит ожидаемого дохода, — нехотя проговорила она. — К тому же лошади, которых держал Леннокс… Понимаешь, я не питаю склонности к разведению лошадей. Я продала их вскоре после его смерти, всех, кроме моей кобылки, лошади Софи и выездных.

— Он не слишком-то много тебе оставил, не так ли? Она тяжело вздохнула, подумав о своем безвыходном положении.

— Я не желаю обсуждать мои денежные дела.

— Гм… позволь все же напомнить, что я к твоим услугам, Маргерит. Я небогат, но вместе мы могли бы найти способ решить твои проблемы.

Она не ответила. Его мастерское владение щеткой для волос чудесным образом выгнало из ее сердца дурные предчувствия, и она полностью отдалась во власть приятных ощущений. Он гладил ее голову, растирал виски, и это возбуждало, заставляя желать еще большего наслаждения. Он наклонил ее голову и провел губами по ее шее. Словно пузырьки шампанского заиграли на ее коже.