А потом вдруг прижался губами к моим, заставляя разомкнуть. Поддалась его напору, и словно жидкий огонь внутрь пролился. Зажгло губы, щеки, шею, грудь, а там уж и все тело. Аромат нагретой смолы хмелил, ложился завитками на мои губы. Опьянела словно в один миг. Ответила на поцелуй с таким пылом, что и сама удивилась. Уже не отталкивала хозяина вулкана, а обхватив за шею и на носочки привстав, к себе притягивала.

Ближе. Еще ближе. Еще.

Пропускала жар его поцелуя сквозь самую кожу. Но ежели прошлой ночью этот огонь приятен и ласков был, сегодня хотелось в нем сгореть дотла, обратиться пеплом, а следом из него же и возродиться. И так снова и снова.

Ладони на бедрах сильнее сжимались — не иначе как вознамерился хозяин вулкана на мне клеймо оставить. Да только было уже одно — метка брачная, проклятая. Мне и ее хватало. Только это и отрезвило, позволив из хмельного плена губ хозяина вулкана вырваться.

— А Огневик ежели вернется, даже при нем не остановишься? — выпалила на одном дыхании, с трудом отстранившись.

Да что ж со мной такое!

Правду мужние соседки сказывали: одной, без милого друга, нельзя долго, иначе по ласке так соскучишься, что упадешь в руки первого встречного. Но сама всех женихов отвадила. Того же Арвира, который едва ли не каждый день в лавку мою захаживал. Хоть и завидный жених, но не люб был, а вот Алана едва ли не с детства по нему сохла…

Но сейчас знала только, что нельзя такую власть над собой давать хозяину вулкана. А он ведь того и добивался.

Провел тыльной стороной ладони по шее. Медленно и жарко. Будто огненную дорожку провел. А потом пальцы остановились во впадинке горла и, замерев там ненадолго, двинулись ниже, к вырезу платья, туда, где грудь вздымалась. А сам хозяин вулкана все не сводил с меня взгляда, из глубины которого искры так и жгли.

— В следующий раз сперва сама реши, чего желаешь.

— Не будет никакого следующего раза!

Рука его вверх взметнулась, легла на горло и чуть сжала. Не больно, но так, чтоб не вырвалась.

— Ты, Лисса, себя-то совсем не знаешь, — произнес тихо.

— А ты меня когда узнать успел? — спросила язвительно. Храбрилась, хотя смелости как раз и не чувствовала. Да еще пальцы на горле не то сжимались, не то ласкали. Тяжело сглотнула.

— Огонь тебя не тронул, потому что за свою признал.

— Неправда!

Наклонился, коснулся губами уха и прошептал:

— Внутри тебя он. Так и ищет выхода. Рвется. Просится дать ему волю. К моему огню прильнуть жаждет.

Мурашки поползли от дыхания хозяина вулкана по шее и ниже, в вырез платья. Чувствовала, как заливает жаром все тело. Щеки так и вовсе полыхали. Казалось, даже в кухоньке жарче стало.

Оттолкнула от себя хозяина вулкана. И откуда только силы взялись? Он, однако, руки с шеи не убрал.

— Глупости это все! Выдумки, чтоб меня смутить!

— Время покажет, — обронил небрежно.

— Ничего оно не покажет! И… и не подходи ко мне! — Понимала, как жалко выглядят мои попытки противостоять ему.

— Плох тот кузнец, который дыма боится.

— Это я, по-твоему, дым?

— Дым после будет. Когда твой огонь в моем раствориться пожелает, — отозвался насмешливо и… отпустил меня.

Метнулась к столу, чтоб хоть какую-то преграду меж собой и им иметь. Да только не собирался хозяин вулкана меня ловить.

— Как уже сказал: живи здесь. Можем и вовсе не встречаться, ежели у тебя такой охоты не возникнет.

— Не возникнет! — тряхнула головой, понимая, о чем говорит.

— А будешь Огневика вопросами пытать — его накажу. Уяснила?

— Уяснила. Что нас теперь в этой горе трое проклятых.

Хмыкнул только, перед тем как выйти. Ушел — и сразу холодно стало. Ударила кулаком по столешнице и тут же от боли поморщилась.

— Чтоб тебя… — не придумав проклятия достойного хозяина вулкана, в сердцах принялась по кухоньке сновать.

Полетели тарелки. Когда блюдо в одну сторону по полу запрыгало, а ватрушки в другую, замерла, давая себе время успокоиться.

Обхватив себя руками, невидяще смотрела на дверь, за которой хозяин вулкана скрылся.

— Все равно найду, как от метки избавиться. Обязательно найду. Не останусь в горе этой проклятой. С чудовищем этим. Матерью-Землей и Отцом-Солнцем клянусь!

Глава 14

— Арвир, друже! Негоже на проводах сидеть с кислой рожей! — Лесоруб Илмар захохотал, доверху наполненную медовухой кружку вскинул. Его радостным гоготом поддержали.

Ювелир кисло улыбнулся и поднес к губам кружку, глотнул, но мед горьким показался. Трактир был переполнен — Арвира любили и уважали многие. Не позвал он только Ермея, который свидетелем позора в конюшне стал. Была б воля Арвира и вовсе от Ермея избавился. Да тот и сам, будто почуяв что, решил за море за самоцветами отправиться. Вернется через год, там уж и не вспомнит случившегося и никому не расскажет. Но Арвир не забудет. Нет. Покуда будет жив, будет и помнить.

Каждый раз, как о позоре своем вспоминал, в груди холод разливался, а кулаки сами до хруста сжимались. Появись сейчас перед ним обидчик — задушил бы не задумываясь.

Это что же получается, дурили их жрецы все время? Хозяин вулкана спокойно себе среди простого люда разгуливает, а они ни сном ни духом?

Говаривали, что хозяин вулкана дымом может оборачиваться, а еще что тело у него огненное. Но Арвир-то видел, что, окромя глаз, в которых пламя полыхает, выглядит он как обычный человек. И хоть эти самые глаза на него жути и нагнали, все ж, выходит, и слабое место у хозяина вулкана есть, как у всех людей. Пусть и не человек он, но выглядит, как они. Получается, и одолеть его