class="p1">Философствования вмиг выветрились, и атаман кинулся к дозорным соснам.

— Откуда? С реки?

— Ни! С полуночи. Всадники.

Это был Делгоро. Да не один, а… с Лобошоди. Князь рода Мэрдэн сам приехал на Зею, помня о приглашении странного лоча.

— Ушел в верховья Черной Реки, где князья взяли волю в свои руки, — рассказывал он, уже сидя на лавке и попивая горячее. — Да теперь там Дархан-Кузнец всех к земле пригибает. Ясак требует. Нет воли. Двое родов отчаялись и решили идти к богдыхану, на Наун-реку… А я про тебя вспомнил, лоча. Поговорил вот с Бараганом, с Галингой… Они тебе верят, Сашика.

Лобошоди-Лотодий вперил пытливый взгляд в атамана.

— Я не хочу служить ни Белому Царю, ни богдыхану. Но больше всего я не хочу уходить с Черной Реки. Вот я спрашиваю тебя: примешь мой род?

«Еще шаг — и княжество появится само собой» — задохнулся от подкатившей перспективы беглец из будущего.

— Земли вокруг полно, Лобошоди. Экоре и Толга увели свои роды, старый Балдачи опустошил весь левый берег Зеи. А ниже по Амуру совсем пусто — дючеры ушли тоже. Ты можешь селиться, где хочешь… Но я служу Белому Царю, князь. Принимая тебя, я обещаю заботиться и защищать твой род. Насколько это в моей силе. Но придется признать власть Царя. И ясак платить — тоже.

Повисла тишина.

— Это меньшее из того, о чем я мечтал. Но большее из того, на что я рассчитывал.

Род Мэрдэн согласился переселяться. Лобошоди заявил, что отправится в обратный путь уже с утра.

— Зима на исходе, надо успеть перейти по льду великие реки.

— Позволь дать тебе совет, князь, — Дурной был так рад, что не мог скрыть эмоций. — Ты, конечно, можешь выбрать любые свободные земли. Но лучше вам селиться к северу от Амура. Мы враждуем с богдойцами. Уже сражались с ними. И будем сражаться снова. Так что безопаснее жить под защитой Черной Реки. Летом богдойское войско не сможет ее пересечь.

— Если нет лихих коней и острых сабель, то не защитят ни стены, ни реки, ни леса, — вздохнул князь.

— Это верно, — кивнул атаман. — Но над этим мы тоже работаем.

После визита даурского князя, он заметно повеселел. Теперь старые проблемы виделись ему вызовами и даже новыми возможностями.

— Два года, милая! — он схватил свою жену под бока, поднял на руки (даже в зимнем ватном халате она оставалась легкой, как пушинка) и закружил ее. — У меня есть еще целых два года!

— А что через два года? — притворно хмурилась Чакилган, сжатая крепкими руками мужа.

— Придут два человека… Которые мне тут оба нафиг не нужны. Но уж за два года я подготовлюсь! И обоих встречу достойно!

Первый человек — это Шархуда, амбань джангинь всех северных земель. К лету 1658 года в своей Нингуте он уже подготовит войско, достроит флот, достаточный для «усмирения лоча», и вместе с корейскими мушкетерами придет на Амур. Где разобьет Кузнеца.

«Надо вести себя тихо, чтобы старый Шархуда не испугался и не напал раньше или наоборот позже, — думал Санька. — Кузнеца я с низовий увел, надеюсь, больше набегов на Сунгари не будет. Пусть амбань думает, что наши силы на Амуре невелики — так нам легче будет его победить. Если грохнем Шархуду, но не станем лезть к самой Маньчжурии, может быть, Цинам еще долго будет не до нас…».

Второй человек — это Пашков. Уже в этом, народившемся 1656 году, в Москве настолько проникнутся богатством амурских земель (а еще больше — их обособленностью), что решат создать отдельное Даурское воеводство. Злобного боярина Афанасия Пашкова назначат воеводой. Правда, доберется тот до Амура только в 1658-м… Когда Шархуда уже сделает всё, что хотел. В реальной истории воевода застал пустые земли: ни русских, ни дауров. Ни Албазинского острога, ни обильных пашен… Только непотопляемый Петриловский придет и расскажет, как погибло войско Кузнеца.

«Даст бог, у нас всё будет иначе: Пашков будет в Нерчинске, Кузнец — в Албазине, а мы — тут, в неприметном Темноводном. Поближе к „кухне“, подальше от начальства. Отдаримся ясаком — главное, чтобы всякие воеводы сюда нос не совали… И будем строить новый мир!».

Беглец из прошлого понимал, что для всего этого ему нужны люди. Русские, дауры — и побольше!

— Пришло время доставать главный козырь, — тихо сказал Дурной. — Бояться уже смысла нет.

Глава 25

— Золото?! — Васька Мотус аж подпрыгнул!

Треснулся непокрытой головой о бревно перекрытия, ойкнул, но тут же забыл о боли.

— Где золото?

Дурной прикрыл глаза и мысленно выматерился. Хотя… Для этого ему Васька и нужен был.

На серьезный разговор атаман пригласил только самых близких и надежных: Старика, Тютю, «Делона», Мезенца, Ничипорку и Турноса. Мялся-мялся и позвал сорокинца Мотуса. Тайна амурского золота была опасной, прежде всего, из-за ненадежных сорокинцев, среди которых есть много жадных до легкой наживы… Хотя, где их нет? Да и кто устоит, если узнает, что золото валяется по амурской земле прямо под ногами!!! Ну, почти…

«Вот на Мотусе реакцию и проверю» — решил атаман.

Проверил.

Васькины глаза полыхали жаждой наживы. Они не то что осветили тесное помещение башни-арсенала, они, буквально, грозили его поджечь.

— Тихо-тихо! — Дурной силой усадил Мотуса на пень. — Я точно не знаю. Бирары рассказали то, что знают их дальние родичи. Золото лежит среди камней и песка в маленьких горных речках. Тех, что впадают в Зею и в Селемджу. Я знаю только несколько названий…

Если честно, он толком ничего не знал про золото соседней для него области. В Хабаровском крае, в верховьях Буреи работало много старательских артелей, вот их названия были на слуху. На притоках Зеи золота находили еще больше. Но Санька особо не интересовался этим и лишь смутно помнил названия… то ли приисков, то ли ручьев, то ли артелей. Что пришло из XVII века? Бог его знает… Но большинство названий эвенкийские — а значит, могли быть достаточно древними.

— Говорили про такие места как Гилюй, Дамбуки, Чагоян, Токур, Гарь, Бома… Вообще, мест много. Почти всегда это ручейки небольшие. Золото там мелкой россыпью лежит среди песка, но бывает и каменьями. Золото оседает там, где перекаты да пороги или извивы русла сильные. Найти не так и просто. Требуется проверять: промывать грунт в специальных лотках, я после покажу, каких. Снова и снова — пока в лотке золото не задержится. Оно ведь тяжелее любого камня.

— Рассказывай! — нетерпеливо прервал его Мотус, который только что хвостом по чурбаку не колотил от нетерпения. Впрочем, остальные не сильно-то и иначе себя вели. — А много ль того злата?

— А сколько собрать удастся, — улыбнулся атаман.

— Шо, и пуд?! — Васькины мозги заскрипели на всю