месяцев вместо 10–15 дней, чем нарушал технику безопасности (могли быть чрезвычайно опасные последствия). Количество не принятых Фостием боеприпасов на день ареста составляло 100 вагонов.

Фостий также сознательно затягивал передачу документов в учетно-операционный отдел военсклада № 27, как накладные отправляемых грузов, а также на прием и передачу внутри склада, задерживал их у себя по 15–20 дней, что не давало возможности вести учет имеющихся артбоеприпасов в хранилищах 1 отдела.

Фостий умышленно затягивал отбор порохов для отправки на испытание и из неиспытанного пороха рассылал боеприпасы воинским частям, что угрожало самовзрыванием тех или иных выстрелов.

Сроки отправки на испытание порохов задерживал на 2 или 3 месяца.

Фостий практиковал неправильный количественный и качественный прием артбоеприпасов, поступающих из складов и частей на склад № 27.

Уменьшил действительное количество поступавшего на военсклад № 27 по документам приема в сторону уменьшения, как-то получал 1000 единиц, писалось в документах приема только 800, а также переводил из одной категории в другую без всякого к тому поводу и не оформлял это соответствующими документами.

Например: принял из военсклада № 34 45 мм патроны и взрыватели КТ-1 и от военсклада № 29 порох.

В.: Что вам известно о контрреволюционной вредительской деятельности бывшего старшего пиротехника 1 отдела Трахтенберга?

О.: Трахтенберг являлся помощником начальника 1 отдела Фостия, который обо всем знал и вместе с Фостием проводил выше мной указанную вредительскую работу в области приема, отправки, хранения и учета артбоепрпасов по 1 отделу.

Больше по данному вопросу дать показания не могу.

Протокол записан с моих слов правильно, мною читан в чем и расписываюсь.

Амельченко.

Далее подписи Мармача про то, что он допросил, и про то, что машинописная копия верна.

7 апреля 1938 года».

Примечания авторов

В основном здесь говорится все о тех же недостатках: запутанный учет, пренебрежение установленными правилами учета, контроля, хранения и отправки имущества, опасное пренебрежение отправкой образцов на пороха на испытания, использование сомнительных порохов на снаряжение боеприпасов.

Есть и детали: не просто запутывание учета, но и сознательные искажения отчетности, то есть подлог по службе.

История с взрывателями КТ-1, изложенная выше, подтверждается. То есть не злобный следователь выбил признание из Трахтенберга некоего придуманного следователем же факта, а этот факт уже обнаружен, и поэтому подследственный о нем говорит.

100 вагонов непринятых боеприпасов на день ареста… Это емкость боекомплекта для всего Архангельского военного округа на 1.01. 1941 года (110 вагонов по плану, 98 фактически). Округ был весьма небольшим и до войны имел всего одну — две стрелковых дивизии, артполк РГК и авиабригаду плюс бригадный район ПВО. Вот какого объема боеприпасы никак не мог пристроить на место Фелор Денисович Фостий: столько же, сколько надо на 377 полевых и тяжелых орудий, 554 миномета и 65 зениток (именно столько было в Архангельском военном округе на 22 июня 1941 года).

О возврате 76 мм артиллерийских выстрелов с склада № 63 имеется документ, который будет приведен позднее.

Помощник оперуполномоченного сержант госбезопасности Мармач очередной раз записал все, нарушая правила русского языка.

Прямо как Федор Денисович Фостий — «все приказы и распоряжения, исходящие из центра, округа и начальника военсклада».

«ПРОТОКОЛ ОЧНОЙ СТАВКИ

между свидетелем Коноваленко Ф.В. и обвиняемым Трахтенбергом З.М. 8.04.1938 года.

Вопрос к свидетелю Коноваленку(sic!).

— Вы знаете гражданина, сидящего перед вами?

Ответ свидетеля Коноваленко.

— Да, знаю, это Трахтенберг Зюзя Маркович, бывший нач. оперотделения военсклада № 27.

Вопрос обвиняемому Трахтенбергу.

— Вы также знаете гр — на, сидящего перед вами?

Ответ обвиняемого Трахтенберга.

— Знаю, это Коноваленко Федор Васильевич, начальник мастерской лит „Б“.

Вопрос свидетелю Коноваленко.

— Вы показали следствию, что Трахтенберг проводил вредительство в области хранения и комплектования боеприпасов по хранилищам. Подтвердите ваши показания, данные следствию.

Ответ свидетеля Коноваленко.

— Я данные мною показания следствию полностью подтверждаю. Трахтенберг и Фостий в хранилищах вели в полном смысле вредительскую работу. Я со своей бригадой, работая по переучету запутанного вредителями — врагами народа учет по распоряжению нач. склада наладил в хранилище № 2, но по указанию Трахтенберга и Фостия был через несколько дней нарушен.

В хранилище № 25 мною были обнаружены 37 мм патроны к пушке Розенберга с боевыми зарядами из пороха, который распоряжением АУ должен быть давно уничтожен, так как он опасен в смысле хранения и могут воспламениться и вызвать взрыв. По вине Трахтенберга и Фостия он хранился на складе.

В этом же хранилище были обнаружены 50000 37 мм патронов с гранатами к пушке Розенберга, которые числились как патроны 1 категории, в действительности из них 50 % (фактически записано 5Л) были не годны, так как были неправильно собраны и не входили в поверочную камеру. Образцы порохов по году и больше не отправлялись на испытание. Были несколько случаев, когда в мастерскую направляли годную продукцию и отремонтированную по 2–3 дня не забирали с мастерской „Б“.

Все действия Трахтенберга и Фостия срывали нормальную работу мастерской „Б“, что также является вредительством.

Вопрос обвиняемому Трахтенбергу

— Обвиняемый Трахтенберг, вы подтверждаете эту вашу вредительскую деятельность совместно с Фостием на военскладе № 27?

Ответ обвиняемого Трахтенберга

— Я учетом группой, в которую входили 37 мм патроны, не ведал. Все хранение в 1937 году возглавлял Фостий, который в первую очередь несет ответственность за их хранение. Хранение порохов также не входило в мою группу ответственности, этим ведал Гончаров.

Вопросы направления в мастерскую на переснаряжение боевой продукции ведает начальник 1 отделения. Тогда ведал Фостий, который и несет за это ответственность. Это он направлял годную продукцию на переснаряжение.

Подпись Трахтенберга.

Очную ставку проводил оперуполномоченный 5 отделения Гравель».

Следует добавить, что протокол очной ставки в деле имеется в записи от руки и машинописной копии.

Примечания авторов

Трахтенберг снова аккуратно пытается перевести свою ответственность на других.

По вопросу о хранении порохов он сам 22 марта давал показания, что:

«Булгаков предложил мне проводить диверсионно-вредительскую работу на военскладе № 27 и руководствоваться его указаниями.

Начиная с конца 1935 года по апрель 1937 года мною по заданию Булгакова выполнен целый ряд вредительских актов, а именно:

…

Б) Организовал отправку в части имущества, находящегося в неп. запасе, чем разбронировал фонды на мобилизационный период.

В). В 1936 и 1937 годах задерживал отправку пороха на физико — химическое испытание, благодаря чему порох находился под открытым небом в слабогерметической укупорке, благодаря чему происходило старение пороха и его непригодность и самовозгоранию».

А также он сообщает, что с целью подготовки диверсии на складе он умышленно создавал излишние запасы пороха на пороховой площадке, угрожающие пожаром и взрывом.

Так что, когда Трахтенберг говорит, что «Хранение порохов также