Рано или поздно русские войска должны были дрогнуть и начать откатываться. И во время 3-й атаки на Багратионовы (Семеновские) флеши французы решили, что этот момент наступил. Для того чтобы воспрепятствовать стабилизации фронта русской армии, и была предпринята атака на батарею Раевского (Курганную) корпусом Богарне. Но момент еще не наступил, и атаки были отбиты. Русская армия еще держалась. И несла страшные потери от артиллерийского огня. План Наполеона был гениален. Оставаться на позициях было нельзя, так как это вело к обескровливанию армии и должно было привести к разгрому ее остатков. Отступать с позиций было нельзя, так как в этом случае постоянно атакующие французы, имеющие в непосредственной близости большие резервы, немедленно превратят очередной атакой, на этот раз уже всех сил, отход в бегство и уничтожат русскую армию. Атаковать французов, находящихся на сильных позициях и имеющих по линии боевого соприкосновения превосходство в живой силе и артиллерии, также нельзя: подобная атака приведет к немедленным огромным потерям русских и мощному контрудару французов, в результате которого русская армия будет уничтожена на поле боя еще в первой половине дня.

Что же оставалось делать русским, Кутузову? Ведь, по сути, Кутузов попал в тактическую ловушку, выхода из которой тогдашняя военная наука не давала. Он не мог ни атаковать, ни отойти, так как любой из этих вариантов вел к немедленному поражению Оставался один путь, который был озвучен в подобной ситуации еще под Островно Остерманом-Толстым: «Стоять и умирать». Единственное, что мог предпринять Кутузов, это, грамотно распределяя резервы и силы для устойчивости фронта, сделать всю ставку на стойкость русского солдата. И Кутузов сделал именно это.

А французское давление на флеши продолжало усиливаться. К нему добавилось параллельное давление на батарею Раевского. Наполеон стремился быстрее вызвать кризис боя и решить его в свою пользу.

На батарее Раевского события стали напоминать то, что уже более трех часов творилось на Багратионовых флешах.

«От великой убыли в людях два раза переменяли орудия на отбитой батарее. Для прислуги брали солдат из пехотных полков. Еще полтора часа продолжал неприятель покушения на батарею. На ней распоряжался Ермолов; Раевский командовал прикрывавшими ее войсками и, по словам его, «держался до тех пор против повторенных атак, пока убитыми и ранеными не приведен был в совершенное ничтожество». Тогда отвели назад расстроенный корпус Раевского. Место его заступила 24-я дивизия Лихачева. Ермолов сдал ему батарею, а сам, отправляясь на левый фланг, был ранен. Во все продолжение сих повторенных нападений, Крейц, с 3-м кавалерийским корпусом, несколько раз ходил в атаку на пехоту и на конницу, то с успехом, то с неудачей. Он получил три раны, но оставался во фронте, пока в рубке не был сброшен с лошади».

Богарне также наращивал силы атак. В бой были брошены 3-я дивизия Жерара, и перенацелен с флешей 2-й кавалерийский корпус Монбрена. В силу крайне большой плотности войск французы вынуждены были бросать свои соединения и части в атаки поочередно.

А на Багратионовых флешах атаки шли практически непрерывно. В 6-й атаке приняли участие те же силы, что проводили 3-ю, 4-ю и 5-ю атаки. Даву, Ней, Жюно и Мюрат просили подкреплений у Наполеона, но не получали их. Для атак они использовали перегруппировку своих сил, в то время как Багратион вводил в бой подходящие к нему резервы. Например, силы защитников усилили главные силы 5-го корпуса Лаврова и 4-я дивизия генерал-майора принца Евгения Вюртембергского из 2-го корпуса Багговута. Однако из-за разницы в потерях от артиллерийского огня соотношение сил менялось все больше в сторону французов.

Атака русской кавалерии на французскую батарею при Бородине

Сражение при Бородине 26 августа

Был использован и скромный успех Понятовского в виде взятия Утицкого кургана. Это позволило не бросить корпус Жюно в лоб на флеши, а обойти их с юга через лес. Жюно, оттеснив егерей Шаховского, зашел в тыл войскам, оборонявшим флеши. Вестфальцы 8-го корпуса Жюно медленно двигались по местности, поросшей частью лесом, а частью кустарником. Но эта атака была остановлена контратакой наших кирасир. В описании сражения, составленном К. Ф. Толем, говорится: «Генерал-лейтенант князь Голицын с кирасирскими полками, имея за собою в подкреплении 4-ю пехотную дивизию генерал-майора, принца Евгения Вюртембергского, подошедшую от 2-го корпуса, атаковал головы неприятельских колонн и, рассеяв их, прогнал обратно в лес…».

Бой был воистину страшен. При этом разница в применении артиллерии становилась совершен по очевидной.

«Немного прежде атаки вице-короля на Раевского, Наполеон поставил более 400 орудий. Под их защитой густые колонны пехоты и конницы возобновили напор на князя Багратиона. Более 300 соединенных с нашей стороны орудии и сближенный резерв приготовились принять неприятеля, дали ему подойти и открыли жесточайший огонь; но французы смело стремились вперед и даже вынудили похвалы у самого князя Багратиона. Когда один французский полк, осыпаемый картечами, продолжал идти без выстрела, неся ружья под курок, Князь Багратион воскликнул: «Браво!». Видя, что пушечный и ружейный огонь не останавливали неприятеля, он приказал выступить к ним навстречу. Весь фронт наших колонн левого крыла двинулся в штыки. Завязался кровопролитнейший ручной бой, где истощились все усилия храбрости. Нельзя было различить французов от своих. Конный, пехотинец, артиллерист — в пылу сражения все перемешались; бились штыками, прикладами, тесаками, банниками; попирая ногами падших, громоздились на телах убитых и раненых. Некоторые неприятельские всадники, увлеченные запальчивостью, захвачены даже в наших гвардейских полках. Одни только резервы оставались с обеих сторон в отдалении, неподвижны. Черепок чиненого ядра ударил князя Багратиона в правую ногу и пробил переднюю часть берцовой кости. Боготворимый войсками, он хотел утаить от них боль и превозмочь ее, но течение крови изменило ему. Зрение его помрачилось; он едва не упал с лошади. Удаляясь с поля славы, князь Багратион беспрестанно обращал взор на место сражения. Коновницын, оставшись после него старшим, послал к Раевскому, пригласить его в Семеновское для принятия команды. Раевский отвечал, что не может отлучиться, не отразив сперва направленной на него атаки вице-короля, и просил Коновницына действовать сообразно с обстоятельствами, присовокупляя, что не замедлит приехать после того. Между тем князь Багратион, не успев еще выехать из-под неприятельских выстрелов, заботился о распоряжениях, посылал к Коновницыну узнавать о происходившем и останавливался в ожидании ответа».

Вот описание того же момента в очерках Бородинского сражения Ф. Глинки: «…Князь Багратион замыслил великое дело. Приказания отданы, и все левое крыло наше, по всей длине своей, двинулось с места и пошло скорым шагом в штыки! Сошлись!.. Тысячи расшиблись на единицы, и каждая кружилась, действовала, дралась! Это была личная, частная борьба человека с человеком, воина с воином, и русские не уступили ни на вершок места. По судьбы вышние склонили чашу весов на сторону французов. Мы вдруг стали терять наших предводителей, получил тяжкую рану принц Мекленбургский, во главе колонны был ранен корпусной командир Бороздин 2-й, осколок гранаты раздробил руку племяннику Суворова князю А. И. Горчакову, был убит на бруствере укрепления князь Г. Н. Кантакузен, по преданию, его войска ввел в редан, отбитый у неприятеля, сам Багратион. Сильно пострадали полковые командиры. Московский гренадерский полк лишился в атаке полковника Шатилова. Подвиг его соратника запечатлен в скупых строках реляции Кутузова: «Астраханского гренадерского полку полковник Буксгевден, несмотря на полученные им три тяжкие раны, пошел еще вперед и пал мертв на батарее с многими другими храбрыми офицерами».