Однако досадные задержки в пути и не думали прекращаться. Первой на находку отреагировала Кера:

— О, смотрите, дохлятина. Позволь добить, смертный?

Рубио, кажется, ухитрился задремать на ходу, и потому не обратил внимания на слова богини, а до меня не сразу дошло, о чем она говорит. Наконец, я разглядел впереди группу из трех оборванцев. Они как раз подходили к пролому в ограждении лагеря, который я организовал. Двигались доходяги еще медленнее, чем я, и, кажется, совсем выбились из сил. Бывшие пленники до последнего не замечали нашего приближения. Ну а я их узнал. По запаху. Эта группа состоит из тех, кого держали в карантине. И идут столь медленно они оттого, что сил нет.

Старик, на плечи которого я опирался левой рукой, тяжело вздохнул. Он как и я чувствовал, что у нас земля под ногами горит. Ощущение утекающего сквозь пальцы времени было столь острым, что перспектива очередной остановки вызывала дикую злобу и раздражение на несчастных калек. Я позволил себе секунду помечтать о том, чтобы разрешить Кере их убить.

— Ты будешь убивать только тех, на кого укажу я. Не забывай о нашем договоре.

Богиня злобно зашипела, и демонстративно отвернулась. Мы продолжили переставлять ноги. Поравнявшись с бывшими узниками, которые, завидев нас остановились, и ждали нашего приближения, я попросил Мануэля остановиться. Кере же приказал срезать мне палку из кустов неподалеку.

— Это вы нас освободили? — спросил один из путников. Он единственный оставался на ногах, остальные повалились на землю. А еще он тащил на плечах два карабина Спенсера. Должно быть, подобрал в лагере.

— Да. Только напрасно. Вы идете слишком медленно. Чистые будут прочесывать местность — вас наверняка найдут. И нас тоже.

— Предлагаешь покончить с собой, чтобы им не достаться? — мрачно ухмыльнулся собеседник. Когда-то это был крупный парень. Даже сейчас ширина его плеч вызывала зависть. На секунду у меня проснулось любопытство. Стало интересно, почему он в таком состоянии — за несколько дней так исхудать невозможно, тут явно результат долгого голодания.

— В паре миль впереди брошенная деревня. Всего несколько домов. Есть, где укрыться от солнца, вода в колодце и даже немного еды. Если доберемся туда, можно будет хотя бы дождаться гостей в комфорте. Да и патруль встретить проще. Если он окажется небольшим.

— Зачем нам это мясо? — громко возмутилась Кера, протягивая мне выломанную с корнем ветку платана. — Оно нас только тормозить будет!

Я оставил реплику без ответа, только покосился на Мануэля. Он, в отличие от Керы, наблюдал происходящее вполне одобрительно. Старик, несмотря на кажущуюся двужильность, едва стоял на ногах, зато на лице у него появилось знакомое уже выражение. Хищное и веселое — как в тот раз, когда мы охотились на чистых в городе.

— Ваша спутница, смотрю, не ищет компании, — глянул на Керу бывший житель барака.

— Мнение моей спутницы очень важно для меня, — кивнул я. — Особенно, когда оно совпадает с моим. Если вы согласны, давайте попробуем выжить вместе. Нужно только забрать вон ту железку — я кивнул на обломки наблюдательной вышки, среди которых торчал ствол пулемета. Присмотревшись, я узнал эту машинку, и очень удивился. Такие я только видел в журнале, который выписывал хозяин моей мастерской, среди оружейных новинок. Станковый пулемет Гатлинга, на гражданском рынке отсутствует. Его и в войсках не слишком много — не любят военные эти машинки. Не распробовали пока, а все из-за сложной системы наводки. Честно говоря, я сам не совсем понимал, зачем нам эта тяжеленная стопятидесятифунтовая бандура, в голове была только одна мысль — надо. Это чудо инженерной мысли вообще-то разработали еще в старой жизни, для войны на северных границах империи. Однако в полноценных боевых действиях им поучаствовать почти не довелось, а те столкновения, в которых они все-таки использовались, привели к разочарованию. По отчетам военачальников, применение «картечниц» являлось разновидностью дорогостоящей и совершенно неоправданной утилизации боеприпасов.

Достать его из-под обломков было тяжело, даже с помощью Керы. Ничего удивительного, учитывая, что вес нашего нового приобретения вместе с патронами и лафетом превышал центнер. Слава богам, падение с вышки не повредило тележку, так что катить ее смогла богиня в одиночку. Правда, только после того, как ей объяснили, что это за штука и для чего она нужна. Особых трудностей с перетаскиванием тяжелой машины богиня не испытывала, что не мешало ей ворчать по поводу бессильных спутников.

С новыми попутчиками наша скорость уменьшилась еще сильнее. Я теперь шел, опираясь одной рукой на палку, выломанную Керой. Рубио же помогал идти нашим новым друзьям. Они шли чуть позади, и старик что-то активно объяснял новым знакомым. Я не прислушивался — вымотался, наконец, настолько, что голову заполнила блаженная пустота. Мысли и чувства погасли под гнетом усталости, и это было прекрасно.

Я немного пришел в себя, когда показалась деревня. Даже чуть ускорил шаг, чтобы поскорее добраться до ближайшего дома, после чего с облегчением повалился на лежанку и забылся сном.

Не знаю, сколько времени продолжался «отдых», но состояние мое ничуть не улучшилось. Меня колотила лихорадка, а вся одежда была насквозь мокрой. С трудом разлепив глаза, увидел над собой лицо старика:

— Ну что, малыш. Если ты не задался целью сдохнуть во сне, лучше бы тебе подняться. Чистые идут.

***

Последние несколько лет для Керы стали непрерывной проверкой на прочность. Прочность, изворотливость, терпение… Ей, в общем-то было не привыкать ходить по краю. Родственнички никогда ее не жаловали: она с самого начала слишком отличалась и от старших, и от братьев и сестер. Каждый из них, даже Аид, да что там, даже Танатос, которому это и даром не нужно имели своих поклонников. Смертные щедро одаривали своих покровителей силой. И только Керу не любил никто. Ей приходилось брать свое самостоятельно, мечась из одного уголка мира смертных в другой, от одной кровавой битвы к другой, не забывая заглянуть в места вспышек эпидемиё или иных катастроф. Урывать крохи страданий и боли, которые и составляли силу богини беды. Смертные ее боялись и ненавидели, что ее в целом устраивало, а вот старшие еще и мешали. Они почему-то были уверены, что Кера ворует то, что принадлежит им! Сколько раз верховный раскрывал ее маленькие манипуляции над смертными еще до того, как она начинала их приводить в жизнь. Вот что ему, жалко, если тысчонка другая смертных соберется вместе, да вырежет какой-нибудь город, не пощадив ни женщин, ни детей? И ведь прекрасно знает, что люди и без ее наущений отдаются этому занятию со всей страстью!

Когда в мир явился чистый, она даже радовалась первое время. Наконец-то эти высокомерные снобы получили себе проблем! Правда, постепенно радость сменила озабоченность. Этот чужак не стеснялся в средствах, и методично лишал сил, а потом и отправлял в небытие богов одного за другим. Кере до поры удавалось избежать общей участи именно благодаря тому, что все считали ее слабостью. Она и так умела выживать без поклонения смертных, умела довольствоваться крохами сил, умела жить на голодном пайке, особенно в последние несколько сотен лет, когда мир перестали потрясать массовые эпидемии и войны. Вот только разобравшись с остальными проблемами чужак принялся подчищать мелочевку. Все чаще явившись к очередному побоищу, Кера не находила ни крошки сил. Не сразу она разобралась — дело в том, что каждая из этих массовых бед была своего рода гекатомбой новому богу. Дошло до того, что она пыталась кормиться с самоубийц от несчастной любви и с разорившихся торговцев!