— Дай угадаю, ты планируешь тыкать в меня своим утренним стояком?

Она визжит, когда я поднимаю ее с пола и прижимаю к груди. — Кто сказал, что мы должны ждать до утра?

Ее губы касаются моих, когда мы подходим к кровати, и к тому времени, когда мы просыпаемся утром, горсть презервативов, которые она бросила на тумбочку ранее, исчезла.

НАСТЯ

— Ты обещал, что не сделаешь этого, — жалуюсь я с улыбкой на лице, когда Паша прижимает свою утреннюю эрекцию к моей спине.

— Я ничего такого не обещал, — он стонет, когда я трусь об него бедрами. — В котором часу тебе уходить на работу?

— Через час.

— Еще полно времени, — довольно бормочет он.

— Что ты делаешь? — охаю, когда он поворачивает меня так, что я оказываюсь лицом к его ногам.

— Отсоси мне.

Я уже собираюсь сказать ему, а не пошел бы он, но его талантливый язык попадает в мой больной, уже воспаленный центр. Я хочу стонать от удовольствия и умираю от его нежности.

— Садись, — настаивает он, положив руки мне на бедра. — на мое лицо. Я обещал, что поцелую и станет лучше, не так ли?

— О, Боже! — я опускаюсь с удовольствием, чувствуя себя совершенно потрясающе. Он так умело играет с моим клитором. Это лучшее, что я когда-либо чувствовала.

— Кажется, ты что-то забыла, — он отрывается от меня и я хнычу от потери. Опускаю свои губы к его гигантской эрекции. Он горячий, это — шелковистая кожа на твердой стали, и когда я обхватываю его губами и заглатываю так далеко, как только могу, мне хочется пнуть себя за то, что я не сделала этого раньше. За то, что отвергала его больше месяца, но я планирую наверстать упущенное.

Знаю, что проводить все свое свободное время в постели с ним, возможно, не самая здоровая вещь, но, тем не менее, я хочу делать это как можно чаще.

Его пальцы впиваются в мои ягодицы, когда он приближается к оргазму, и я просто знаю, что у меня будут синяки от его пальцев. Но меня это не расстраивает.

— Нааастя, я люблю твой рот.

Его похвала — это моя погибель, и мой оргазм, должно быть, его любимая вещь, потому что он каждый раз с таким удовольствием наблюдает за ним. Кажется, это возбуждает его снова.

— Не думаю, что я когда-нибудь насыщусь твоим ртом, — говорит он после того, как я скатываюсь с него и смотрю в потолок.

Мне нужно быстро принять душ и собраться на работу, но это может подождать еще несколько минут. Мой разум блаженно пуст, когда я облизываю губы, все еще ощущая на них его вкус.

Я прошла путь от отсутствия секса дольше, чем помню, до ненасытной нимфоманки всего за несколько дней. Паша завладел почти каждой моей мыслью днем, а также проникает в мои сны по ночам.

— Детка, — шепчет он, прижимаясь губами к моей лодыжке, — я не буду причиной твоего опоздания на работу.

— Уже иду, — ворчу, недовольная тем, что надо быть взрослой, и скатываюсь с кровати. — Хочешь присоединиться ко мне в душе?

— Не думаю, что это хорошая идея. Тогда ты точно опоздаешь. К тому же у нас кончились презервативы.

Он прав. И хотя он только что кончил, он наблюдает голодными глазами, как я порхаю по комнате, собирая все, что мне понадобится для душа и дня в больнице.

Войдя на кухню вслед за мной, Паша гладит меня по спине и прижимается ко мне эрекцией, спрашивая, что я думаю о том, чтобы поиграть в доктора позже.

Я делаю мысленную заметку, чтобы принести домой пару медицинских перчаток и еще кое-что. Если он хочет поиграть в доктора, я сделаю это как можно более реалистичным.

Поцеловав его на прощание и пообещав увидеться позже, я сажусь в машину, а он обхватывает своими мощными бедрами «Харлей».

Знаю, что буду думать о его бедрах и о том, как напрягается его пресс прямо перед тем, как он кончает, весь день.

***

Я не видела Лару, когда пришла на работу, но в зависимости от того, как проходит ее ночная смена, мы не всегда видимся утром. Сталкиваюсь с ней через пару часов, когда она уже собирается идти домой. В глазах у нее блестят слезы.

— Что происходит? — ловлю ее на выходе из дежурной.

— Увидимся вечером дома, — говорит она и проходит мимо меня.

Я уже собираюсь последовать за ней и потребовать, чтобы она рассказала мне, что происходит, но меня окликает доктор Федоров.

Весь день хожу со смешанными чувствами. Кажется, с Пашей все идет отлично, но как я могу позволить себе быть счастливой, когда моя лучшая подруга страдает. Я планирую поговорить с ней, когда вернусь домой. На обеде перебираю в голове варианты, в чем может быть причина ее расстройства, когда мой телефон сигналит о новом смс.

Паша: как проходит твой день?

Я: бывало и лучше.

Паша: устала?

Я: нет, просто кое-что не дает покоя. Все нормально.

Когда через пару минут он так и не отвечает, я убираю телефон, выхожу из кафетерия и возвращаюсь к работе. Два часа спустя, после обхода и одной небольшой плановой операции, брожу по пустым коридорам, возвращаясь мыслями к Ларе. Сейчас на этаже царит тишина. Похоже, до конца моей смены будет затишье.

Когда вдруг получаю сигнал, явиться в отделение общей хирургии, радуюсь, что мне будет, чем занять себя.

Заходя на этаж, вижу Пашу, прислонившегося к сестринскому посту, как и в первый раз. Только сейчас в нем нет и намека на волнение.

Чувствую как во мне зарождается негодование, когда медсестра лучезарно улыбается и смотрит на моего мужчину так, как будто он отвечает за восход солнца на небосклоне. Не поймите меня неправильно, я тоже так считаю. Но он — мой мужчина, а не ее.

— Ты вызывала меня? — спрашиваю ее, точно так же, как в прошлый раз.

— Я здесь для консультации, — говорит Паша, поворачиваясь ко мне.

Интересно, был ли у него такой же похотливый взгляд, когда он в тот раз вытворил такое? Тогда я была слишком раздражена, чтобы запомнить так ли это. Но сегодня я наслаждаюсь этим взглядом.

— Проследуйте туда, — предлагаю я самым серьезным профессиональным тоном, на который только способна, и делаю жест рукой, надеясь, что он поймет намек и пойдет вперед меня, чтобы я могла полюбоваться, как напрягается при ходьбе его задница в джинсах.

— Палата номер десять пуста, — кричит медсестра вслед. В ее голосе слышны нотки понимания.

— Почему ты здесь? — сердито спрашиваю и скрещиваю руки на груди, продолжая играть, но мое сердце бьется так сильно. Мне трудно удержаться от того, чтобы не потянуться к нему.

— Мне нужно, чтобы ты взглянула на кое-что. Ты же врач, — подыгрывает он мне.