И единственное на что меня хватает, это спрятать глаза, уткнувшись ему в шею. Рвано дышу, плавая в эйфории.

Марат выносит меня из воды, мы тормозим на ступенях.

— Всë… Отпусти…

— Отпустить? — возбуждённо шепчет он, усмехаясь. — Это негуманно, Алёна Максимовна… А как же я?!

Плавно подцепляет мою ногу своей, заставляя осесть на ступени. Опускается сверху.

Оооо…

Оскорбилась гостиницей, да, Ростовская? Этот тестостерон теперь тебя в каждом углу и на всех ступенях трахнет! Но эта идея кажется мне оскорбительной ровно до тех пор, пока горячая головка не растягивает меня там, где до сих пор пульсирует и всë ещё требовательно ноет. А потом только звезды… звезды… звезды… — на небе, в глазах, внизу живота… и пока весь мир не взрывается сверхновой, оглушая и ослепляя…

Дрожа, мы прижимаемся губами. И дышим, выдыхая кислород по очереди друг другу в рот. Его становится всë меньше в каждом вдохе… Дышим друг другом. От удушья сладко кружится голова, я пьянею ещё сильнее, ощущение оргазма слабеет, но никак не заканчивается. Одновременно отрываемся с шумом втягивая новую порцию кислорода. По телу ток… и короткие замыкания.

Он смотрит мне в глаза.

— Хочу с тобой спать сегодня. Пожалуйста…

Таким вообще реально отказать?

Вспоминаю его тёплые объятия и уютное дыхание в ухо. Надежные крепкие объятия.

Я не могу отказать! Ну сожгите меня теперь за это…

Непростая задача влюбить в себя Ростовскую. Но просто эффектно выщемлять её с двуспальной кровати к стенке точно не прокатит. Надо вставать… Кофе замутить, как минимум.

Тяну к себе ближе, отодвигая от стены. Мурлыкнув во сне, переворачивается. Тонкое запястье ложится мне на губы. Целую, чувствуя, как бьётся венка.

Сползаю ниже. Сонно трусь щекой о твердеющие под тонкой маечкой соски. Тяну лямку с хрупкого плеча, обнажая грудь. Прижимаюсь…

Шелест убаюкивает. За окном ливень?!.. Приподнимаюсь, чтобы убедиться в этом. Точно! Ну и как мы побежим, теперь? Грязь месить? Телефон тихо пиликает. Семь. Отключаю Аленин будильник.

Ооо… Как же не хочется просыпаться! Мне кажется, я только уснул. И ещё меньше мне хочется покидать эту кровать. Вернуться в неё не так просто! И поэтому я жадничаю, стараясь взять как можно больше. Затрахаю её… Ррр!

Перевернув на живот, усаживаюсь сверху. Мне так хочется еë рассмотреть во всех деталях. Насытить голодное тело и потом никуда не спешить, ни на кого не оглядываться. Кайфовать просто… Во всех позах! Но чтобы этого зверя насытить надо неделю из койки не вылезать.

Кожа у неё красивая, загорелая, идеально гладкая как бархат. Пахнет солнцем, парфюмом и нашим сексом. Веду пальцами по «лямочкам», которые не тронул загар, вдоль позвоночника, спускаясь к ягодицам. Обвожу ямочки на пояснице. Попка — вау! Сжимаю несколько раз, как подушечку антистресс.

Вздрагивает.

Вдавливаюсь большими пальцами между бёдер. Развожу в стороны, открывая для себя вид розовой влажной плоти. Она как роза… Нежная… Манящая… А я снова готов! Кровь приливает так мощно, что я сокращаюсь от болезненных ощущений.

— Стой! Который час? — выдыхает Алена, просыпаясь.

— Без пяти минут, как мы кончили… — втыкаюсь в сжимающееся лоно.

Вскрик. Пальцы вцепляются в подушку. Надрывный вздох… Голова кругом от этих ее стонов!

Ты не пускаешь меня? Мне так туго, что боюсь сделать больно.

— Расслабься… — обвожу место нашего соприкосновения пальцами.

— Дверь открыта! — сбитый выдох.

Ложусь сверху, кусая губами еë ушко.

— Зачем ты об этом думаешь? Только обо мне думай…

Толкаюсь медленно, выходя почти полностью, растворяясь в ощущениях. Плавлюсь, кусая губами еë шею, узко. Веду зубами по плечам, слегка прикусывая между лопаток.

— Боже… — дрожа шепчет она. — Мар…

— Ещё скажи…

— Мар… — течёт она подо мной.

Наши тела скользят.

— Скажи: «люблю»… — задыхаясь от биения в груди, требую я.

Ласково вгрызаюсь в еë шею, вдавливаясь бёдрами глубже.

— Говори!

— Люблю…

Мурашки поднимаются по спине, неожиданно ярко взрываясь под черепной коробкой. И тело выходит из-под контроля, превращаясь в машину. Не щадя вколачиваюсь, теряя границу между нами.

Стоны в подушку распаляют еще сильнее!

Поднимаюсь над ней, сжимая бёдра. Выхожу полностью и возвращаюсь, сминая и протаранивая сжимающуюся ритмично плоть. Да!.. Почти сразу же взлетела! Круто. Покусывая губы, догоняю еë.

Как же это охерительно кончать так, без всяких резинок! Отрыв башки просто… Целую в затылок.

— Это было нечестно, — со стоном прячется под одеяло.

Встаю с кровати.

— Я в курсе, что признание, сделанное под давлением не имеет силы. Но будем считать, что это репетиция, ладно?

Натягиваю шорты.

— Тарханов, исчезни ради Бога, — закрывает ладонью глаза.

Присаживаюсь рядом, распиная еë на кровати. Ловлю взгляд, оттягивая от лица её руку.

— Ты опять? — злюсь на неё.

— Опять — что? — осоловело смотрит мне в ответ.

— Будешь мне рассказывать про то, что я еще пацан?

— А нет? — прищуривается ядовито.

— Нет. Я отвечаю за то, что делаю.

— Именно поэтому ты ни разу не вспомнил про презерватив, — перебивает меня.

Осекаюсь. Черт… Кровь бросается в лицо, язык немеет. Вот это предъява!

— Ты… ни разу не сказала, что они нужны, — сглатываю я.

— Да-а-а? А сам ты, конечно, не в курсе, взрослый мальчик? — с сарказмом.

— Ты не останавливала!

— Допустим, я не остановила, потому что пью контрацептивы и лично проверяю твой анализ крови. Но ты ничего не знаешь про мой анализ и фертильна ли я в данный момент. Весьма по-взрослому, Марат. Очень ответственно! Мне просто интересно, сколько у тебя не учтённых детей с таким подходом к делу.

— Ты с ума сошла? — возмущённо подрываюсь я. — Я так никогда не делаю! Никогда. Только с тобой!

Её бровь иронично дёргается.

— Ты не веришь мне?! — бешусь я. — Это правда.

Дотягивается до телефона.

— Буди команду. Пора.

— Нет, погоди.

Сжимаю переносицу, внутри кипит. Потому что косяк имеет место быть. Но это, блять, не совсем косяк! Это моë доверие к ней. И, наоборот…