Ну конечно. Мэг не удивилась, поняв, что это один из трех братьев. Такой же высокий, такие же черные волосы.

Мэг обернулась и увидела Чака и Элли. Встретить их она хотела меньше всего, потому что собиралась сбежать незамеченной.

— Рад, что смог вам помочь, — приподнял шляпу Дев, обращаясь к Мэг.

— Сто раз спасибо, — ответила она.

— Не за что, — пожал плечами Дев, — и жаль, что вы уезжаете.

— Уезжаете? — воскликнула Элли. — О, Мэг! Нет!

Чак, склонившись над багажником, изрек:

— Да, вещи здесь. Она уезжает.

Элли подошла к Мэг:

— Но вы не можете уехать сегодня вечером! Подождите до утра, когда все вернутся. А как же прощальный обед? А попрощаться со всеми?

«Да, особенно с Треем», — мрачно подумала Маргарет.

— Я чувствую себя такой… — она хотела сказать «дурой», но вместо этого сказала: —…недотепой, и эта лодыжка… И вообще. Но я должна вернуться вовремя. А из-за ноги поездка может затянуться, мне придется чаще останавливаться. А опаздывать нельзя.

— Оставайтесь, Мэг, — попросил Чак.

— Вынужден согласиться с большинством, — заметил Дев, — вам лучше остаться.

— У меня есть кое-что для вас, — сказала Элли. — Подождите, я сейчас принесу.

Мэг ждала возвращения Элли, а братья тем временем говорили о делах. Элли вернулась с подарком. Это была футболка с графическими контурами штата, на которой было написано: «Я люблю ранчо». Еще немного, и Мэг бы расплакалась. Доброта этой семьи взволновала ее.

Уже прощаясь, Мэг услышала стук копыт. Наверняка Трей. Она почувствовала себя загнанной в ловушку.

Это действительно был он. Семья обнялась, все о чем-то шумно говорили и смеялись. Но Трей, как ни рад был видеть брата, думал только о Мэг. Помня о ее травме, он подхватил ее на руки и унес подальше от своей шумной семейки. Их уход, кажется, никем не был замечен.

— Вы ничего не хотите мне объяснить? — спросил Трей, опуская Мэг на землю.

Она прислонилась к дереву и, потупившись, сказала:

— Да, я должна объяснить.

Трей не ожидал, что она так сразу согласится. Он был почти уверен, что она скажет что-нибудь вроде «не ваше дело».

— Я хочу правду, Мэг. Больше никакой лжи.

— Хорошо.

Он ждал, но она молчала.

— Почему парик, Мэг? — спросил он ее.

— Это было частью маскировки.

— Ага, — буркнул он, не скрывая сарказма, — вы скрывали свое тело и свои волосы, чтобы не привлекать к себе внимание мужчин?

— Нет, не совсем так.

— А как?

Она глубоко вздохнула, набрала в легкие побольше воздуха и прошептала:

— Ричард Эмери не репортер, репортер — это я.

Он подозревал это, но услышать такую новость от нее все равно было потрясением.

— Вы?

— Да. Мной заменили в последний момент мужчину, который должен был ехать, но не смог. Я всего лишь секретарь в журнале, но попросила отправить меня. Мой босс был недоволен, но ему пришлось согласиться.

— Вы! — повторил он гневно. Она обманывала его с самого начала. Еще никто и никогда не выставлял его дураком. — Значит, все было ложью. Вам просто надо было добыть историю. И вы выставили всех нас дураками.

— Никто из вас не дурак, Трей. Вы все замечательные, — медленно выговорила она. — Если вы хоть что-нибудь знаете об этом журнале, то должны знать и то, что репортеры всегда действуют инкогнито и постоянно меняют обличье, чтобы и на следующих заданиях оставаться неузнанными. Вы ведь в курсе?

Трей кивнул. Ну и что с того? Все равно он чувствовал себя обманутым дураком.

— И что вы собираетесь писать в статье?

— Я не могу сказать вам этого.

— Не можете или не хотите?

— Я не могу.

— И какую же оценку вы нам дадите?

— Трей, я ничего не могу вам сказать, понимаете? Ничего!

— Какого черта? Почему? — закричал он. — Какая теперь-то разница? Мы узнаем так или иначе, когда выйдет статья. Так почему не сейчас?

— Если я скажу, то могу лишиться работы. А эта работа мне очень нужна! — Она вздохнула и низко склонила голову. — Но вам этого не понять.

— Отчего же, я понимаю, — язвительно заметил он.

— Да что вы понимаете? — сорвалась на крик Мэг. — У вас есть ранчо, у вас есть любящая семья, у вас есть работа, которой вы наслаждаетесь. А все, что есть у меня, — лишь шанс работать в этом журнале и моя тетя! И если я потеряю одно, то могу потерять и другое. Я не в состоянии себе этого позволить!

— А как же мы? — спросил он шепотом. — Как же то, что случилось между нами?

Она молча глядела на него. А потом сказала:

— Ничего не случилось.

— И что ты думаешь об этом, наш младший братик?

— О чем? — недовольно проворчал Трей.

— О том, произвели ли мы хорошее впечатление на Ричарда Эмери, — хохотнув, объяснил Чак. — Будет ли статья о нашем ранчо с пятью звездами?

— Поживем — увидим, — буркнул Трей, идя к дверям.

— Куда ты? — спросила его Элли.

— Мне нужен свежий воздух.

Спрятавшись от всех в конюшне, Трей какое-то — время сидел на куче овса, обхватив голову руками. Но Чак и Дев вскоре отыскали его и, не замечая его угнетенного состояния, начали что-то бурно обсуждать.

Трей не принимал участия в их разговоре. Дев удивленно поглядел на него:

— Эй, братишка, ты чего?

— Ничего, — отозвался Трей.

— Это из-за Мэг, — объяснил Чак.

— Мэг? — повторил Дев. — Эта та леди, которой я помогал уложить вещи в багажник?

Трей с ненавистью поглядел на брата. Значит, он еще и помог ей уехать?

— Мэг — тот репортер, так, Трей? — спросил Чак.

— Ты знал?

Чак пожал плечами:

— Мы подумали об этом с Элли, когда увидели, что у нее парик. Зачем ей парик в такую жару?

— Парик? — переспросил Дев. — Погодите, те длинные черные волосы не были париком, могу поклясться!

— Да что ты?! — взревел Трей. — И как же ты понял это?

— Эй, держите его! — закричал Дев в шутку. — Да успокойся ты. Я и пальцем до нее не дотронулся! И я не претендую на твою женщину!

— Она не моя женщина, и она уехала, — сказал Трей.

— Я боялся этого, пробормотал Чак. — Элли пробовала уговорить ее остаться, но барышня, видимо, из упрямых. Или это ты спугнул ее?