– Спасибо. – Кэролайн недовольно взяла телефон. Она совсем забыла, что оставила его заряжаться, когда Роман унес ее в постель.

Кэролайн посмотрела на экран, и ее сердце замерло: там были пропущенные звонки, голосовые и текстовые сообщения – все от ее матери и Роба.

Утренний испуг сразу же перерос в панику.

Дрожащими пальцами она нажала на иконку сообщений и прослушала их. Все они говорили что-то вроде «Позвони мне, есть проблема». Наконец она не выдержала и перезвонила.

– Кэролайн, слава богу, ты перезвонила, – со вздохом облегчения ответил Роб.

– Что произошло?

Она слышала, как напрягся его голос.

– Европейская фирма отказалась от сделки.

«Ну конечно, все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. И я это чувствовала», – сразу же пронеслось в голове Кэролайн.

Роб глубоко вдохнул, и она поняла, что он закурил. А ведь он давно бросил. Что бы ни случилось, она готова была бороться с этим.

– Что еще?

– Твой отец. Пресса узнала о нем.

Подобного Кэролайн не ожидала. Конечно, это был не такой удар, как когда врачи сообщили ей с Джоном о болезни, но все равно плохо. Внутри все сжалось от злости и бессилия.

Кэролайн бессильно опустила руки. Ей хотелось завыть и разбить телефон о стену, но вместо этого она сидела не шевелясь. Все рухнуло. Мир вокруг вращался, как и прежде, но ее жизнь вновь изменилась.

Улететь с острова оказалось не так-то просто. Кэролайн купила билеты на частный рейс до Майами. Блейк молча сидел рядом, а Райан жаловался, что ему нельзя бегать по салону, как на борту самолета Романа.

Кэролайн, сложив руки на груди, смотрела в иллюминатор. Ее разбирала злость на саму себя, и она прокручивала в голове события последних часов.

Сначала она хотела позвонить Роману и попросить о помощи. Но когда Роб сказал ей, что представители «Хазаров индастриз» приехали в «Салливан», внутри нее все заледенело.

Кто-то позвонил Роману посреди ночи. Он попросил ее остаться на острове, говоря, что «Салливан» в порядке, и она там не нужна, собираясь просто украсть ее место!

Кэролайн с трудом могла в это поверить. Поговорив с Робом, она пыталась дозвониться до мужа, но он не отвечал. Вполне резонно, ведь он мог быть на встрече.

Она звонила еще и еще, оставила сотни сообщений.

Роман не перезванивал, и за эти часы она не услышала от него ни слова.

К концу дня, не услышав ничего от человека, за которого вышла замуж, Кэролайн вынуждена была посмотреть правде в глаза. Так же смело, как раньше приняла приказ отца выйти замуж за Джона, чтобы спасти фирму, или сообщение врача о том, что Джон умрет, несмотря на химиотерапию.

Правда била в самое сердце. Кэролайн ненавидела ее, не хотела верить.

Но за пять лет она выучила, что, отрицая правду, дела не исправишь. Это словно отрывать пластырь от кожи – быстро, не раздумывая. Лучше принять ледяную, ужасную правду, чем притворяться, что ничего не произошло.

А правда была в том, что Роман предал ее. Он вовсе не отказывался от своего плана мести. Зачем? Она разбила его сердце, забрала ребенка. Ее отец стоил ему средств на содержание матери. Слишком многое надо было бы простить за короткий срок.

Роман ненавидел «Салливан», пусть и хотел Кэролайн и их ребенка. Эта мысль острием впивалась в ее сердце.

Разве он говорил, что любит ее? Нет. Он ничего не обещал. Это она, Кэролайн, отдалась ему, поверила в то, во что отчаянно жаждала поверить: что счастье возможно.

Взамен Роман получил информацию, хорошие новости, и все разрушил. Как еще объяснить происходящее?

Хуже того, он узнал об ее отце. Он знал, что такая информация испугает инвесторов. Кэролайн было больно.

Она позвонила матери. Та держалась хорошо, хотя им пришлось забаррикадироваться в доме, чтобы не допустить случайных фотографий снаружи. Новость о том, что у Фрэнка Салливана болезнь Альцгеймера, и так потрясала, а его фотографии добавили бы продаж желтой прессе.

Кэролайн ненавидела охотников за наживой. Но себя она ненавидела еще больше. Как она могла быть так слепа и глупа? С какой легкостью она позволила Роману войти в ее жизнь, зная, чего он на самом деле хочет. Он никогда не притворялся, разве что в самом конце, и она поверила ему!

Теперь они женаты. Все отлично подстроено. Кэролайн не сможет отобрать у него Райана, а Роман тем временем поквитается с «Салливан». Он все говорил ей расслабиться, уверял, что она выиграла, упрашивал остаться на острове и наслаждаться отдыхом.

Кэролайн ослабила свою защиту, и Роман уничтожил ее бизнес.

«Салливан» обанкротится в полдень. Она представила, как Роман, сопровождаемый своими подчиненными, войдет в ее офис: такой подтянутый, сияющий от удовольствия.

Были уже сумерки, когда самолет приземлился в аэропорту Кеннеди. Блейк тут же поймал такси. Довезя Блейка и Райана домой, Кэролайн поехала в главный офис «Салливан». Магазин был все еще открыт, вывеска ярко светилась в темноте. Она вошла внутрь, позволив знакомым запахам окутать ее. Здесь пахло новизной, чистотой и роскошью, что напомнило Кэролайн о доме, так как «Салливан» всегда был для нее домом.

А теперь он не принадлежит ни ей, ни Райану.

Пройдя в административный блок, Кэролайн поднялась наверх, в офис. Рабочий день был окончен, но несколько человек все еще сидели за компьютерами.

Кэролайн остановилась перед стеклянными дверьми, на которых была выгравирована буква «С». Во что она превратится в скором будущем?

Не зная еще, что будет делать, Кэролайн направилась прямиком к своему кабинету. Войдя внутрь, она увидела за своим столом Романа. Такого поворота она не ожидала.

– Не мог дождаться, пока въедешь сюда? – с горечью спросила она.

Роман поднялся и нахмурился:

– Кэролайн, что ты здесь делаешь?

Она понимала, что после перелета выглядит ужасно, но ей было все равно. Она расправила платье и взглянула на Романа. В какое-то мгновение ей захотелось броситься к нему, обнять и услышать от него, что ничего не произошло.

«Но лучше отрывать пластырь быстро», – тут же решила она.

– Ты думал, я останусь на острове, узнав, что ты тут делаешь?

Роман долго молчал. С каждой секундой его лицо становилось все мрачнее.

– И что же, по-твоему, я делаю? – спросил он, и от опасности, исходящей от него, Кэролайн пробрала дрожь.

Она пропустила вопрос мимо ушей.

– Мой отец! – наконец произнесла она, поборов эмоции и желание заплакать. – Как ты мог рассказать им о моем отце?

Роман был ошеломлен:

– Ты винишь меня в том, что я рассказал прессе о болезни отца?