девушках, кто мне нравится, но к тому моменту танец кончился. За это время Рондо будто сама стала хуже танцевать, каждый раз слишком сильно сближаясь и ненароком прижимаясь ко мне грудью. Хотя случайностью здесь тоже не пахло.

Но меня это ни капли не волновало. Что было действительно важно, так это тот амулет, который был у меня в кармане. И который я крутил в руках, когда оказался на военном корабле, который забрал меня из гимназии и теперь вёз в поместье подальше от чужих глаз.

Я сидел в десантном отсеке и крутил в руках артефакт, который сдёрнул с шеи идиота. Я не мог определить материал, из которого тот был сделан. Это что-то типа кости, но при этом очень похожей на металл.

Всю его поверхность покрывала тонкая и искусная резьба. Если просто разглядывать его вблизи, могло показаться, что это хаотичные линии, и лишь рассматривая его целиком, можно было понять, что на нём изображено чьё-то лицо. И это точно не был лик Императора. Если уж на то пошло, и сам артефакт не походил на Имперский. Те были всегда иного толка, технические, созданные древними технологиями, что канули в Лету, а здесь же…

Явно не зеленокожих, у которых если артефакты и были, то работали по своим правилам и были похожи больше на мусор. И явно не демонов, так как от них буквально исходит характерна аура. Скорее остроухих: всё аккуратно, ровно, без единой зазубрины. Да и рисунок отчасти похож на тот, что я видел у них.

Возможно ли такое, что эти остроухие есть и здесь? Нет, вряд ли они были стали сотрудничать с хаосом, но попасть сюда они вполне могли, верно?

Осторожно я надел артефакт на шею, после чего окинул себя взглядом. Посмотрел на стену корабля и несильно по ней стукнул. Нет, я чувствую, что бью по металлу, но какой-то боли особой нет. Я ударил ещё сильнее и вновь почувствовал лишь мягкое сопротивление. После удара со всей силы у меня только костяшки чуть-чуть покраснели.

Значит он делает организм прочнее? Судя по всему, но у меня большие сомнения, что от пули это спасёт, если честно.

В любом случае, такое лишним не будет. И как бы мне ни хотелось пользоваться грязными артефактами неверных и нечестивых, однако в войне все способы хороши и надо пользоваться тем, что подарила тебе судьба.

Когда я вернулся в поместье, работа уже кипела. Большая часть была готова, оставались лишь мелочи, с которыми мы легко справимся.

Сейчас под командованием Вакса люди расставляли огневые точки, ставили мины, обустраивали для долгой обороны окопы и дзоты, которые мы успели вырыть.

Однако не все были довольны моими планами.

— Грант, дорогой, прошу тебя, скажи, что всё, что мне рассказал твой друг Зигфрид, шутка! — чуть ли не в слезах бросилась ко мне Марианетта, схватив обеими ладонями за руку.

— Думаю, что он ещё и скрасил ситуацию, Марианетта.

— Но Грант! Это поместье — наследие нашей семьи, которое простояло здесь уже не один век! Нельзя так делать!

— Мне жаль, но от него так или иначе ничего не останется, — покачал я головой. — С нами или без нас оно обречено.

— Тогда… тогда я против этого! — воскликнула она.

Я посмотрел на неё взглядом, который буквально говорил «серьёзно?» и она поджала губы.

— Это всё, что у нас осталось, Грант.

— А дети?

— Я… нет, я не об этом. Это поместье… это наш дом, а то, что ты собираешься сделать…

— Его не станет при любом раскладе, Марианетта. Мне жаль. Если будет возможность избежать этого, я так и поступлю, но… боюсь, что сейчас расклад не в нашу пользу.

— А все наши вещи? Картины, фотографии, наша мебель? Там кроватка, в которой в детстве спала Финисия!

— А теперь у вас есть сама Финисия, разве нет? — посмотрел я на её дочь, которая стояла поодаль, приобняв брата за плечи.

— Да, но… это другое…

Она понурила голову.

— Марианетта, просто прикажите слугам собрать всё, что вам очень дорого и спрятать в подвале. Как можно глубже. Это единственное, что я могу предложить вам сейчас. Но с самим поместьем… боюсь, оно уже обречено.

Марианетта шумно выдохнула и отвела взгляд. В её глазах стояли слёзы.

Да, тяжело прощаться с домом, в котором ты живёшь большую часть своей жизни и которые наполнен твоими воспоминаниями, счастливыми и не очень. Смотреть и понимать, что завтра его уже не станет. Я мог это понять.

Мне и самому хотелось бы избежать подобного, но боюсь, нам просто не оставили иных возможностей. Этот бой будет и так непростым, и беспокоиться сейчас о постройках — это не самое верное решение. Если это поможет забрать как можно больше людей противника, то я пойду на это не раздумывая.

Мимо нас то и дело ходили солдаты. Все взбудораженные, напряжённые, уже одетые в экипировку, как от покойников, так и в ту, что мы натаскали со складов Смотрящего. Оружия тоже хватило на всех. Патронов… патронов должно хватить. Мы были готовы насколько это возможно, а всё остальное решит случай.

Лорье нападут на поместье, это даже обсуждать не надо. Они обрушат на него всю свою мощь гвардии и наёмников. Скорее всего, попытаются с ходу сравнять поместье с землёй, а потом зачистить территорию, добивая оставшихся. Здесь не останется безопасных мест, и, скорее всего, нам придётся сражаться за каждый метр этой земли, если здесь ещё что-то будет.

Поэтому мной было принято решение эвакуировать всех женщин и детей, которым не место на поле боя. Они отправятся в дикие земли, вглубь леса, куда не зайдёт противник. Охотники и следопыты семьи Барбинери специально ради этого прочёсывали дикие земли, чтобы найти безопасное место, достаточно отдалённое, чтобы на них случайно не наткнулись, но не настолько, чтобы встретить опасных тварей. Там все они и переждут сегодняшнее сражение.

Однако я знаю, как в диких землях опасно, и поэтому оставлять их совсем без защиты я тоже не собирался. С ними отправится небольшая часть солдат и охотников, которые помогут в случае чего отбиваться от тварей. Ради их безопасности я даже отогнал на грузовом челноке наш тяжёлый разведывательно-десантный корабль на то место. Мы загрузили в него весь оставшийся боекомплект, и в случае чего они смогут в нём спрятаться, а миниганы спокойно вырежут любую тварь или, по крайней мере, отбросят плотным огнём.