Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И люди покорно всё это терпят. Да, покорно терпят и покорно выполняют все эти совершенно идиотские правила, инструкции и предписания.
Мы живем в глубоко бюрократизированном обществе. Не замечаем мы этого преимущественно потому, что бюрократические нормы и требования стали настолько повсеместными, что мы едва обращаем на них внимание — или, что еще хуже, не можем представить, как можно действовать иначе.
Тяжёлая ситуация. С которой моё поколение не справилось. Может, наши дети и внуки окажутся умнее и проблему решат?
Что можно для этого сделать?
Решать насущные проблемы таким образом, чтобы не предоставлять государству или корпорациям больше полномочий, а давать людям возможность самим справляться с собственными делами.
Хорошая мысль. Ведь чем больше полномочий у государства, тем больше разводится бюрократов. Которые тут же стараются показать, что без них обойтись невозможно.
И они совершенно правы. Обойтись без бюрократов невозможно. Если принимать их правила игры.
Но! Достаточно поменять эти правила, включив здравый смысл, как всё меняется. И бюрократы становятся совершенно не нужны.
И тогда у них появляется возможность заняться какой-либо другой деятельностью. То есть делать что-то действительно полезное для общества.
Увы. Столько было попыток избавиться от бюрократии или хотя бы уменьшить её. Толкового результата не вышло.
Я вот тут Александра Македонского вспомнил. А вы про «гордиев узел» помните?
Многие люди пытались этот самый узел развязать. И так и сяк и этак пытались. Пока не появился человек, который избавился от этого узла простым, но неожиданным способом.
И я вот думаю… Избавиться от бюрократов и бюрократии, повернуть вспять растущую бюрократизацию… Как это сделать?
Единственное, что мне сейчас приходит в голову — это найти способ обходиться без них.
Современные люди не видят способа обойтись без бюрократии. Поэтому терпят. Злятся, но терпят.
Но! Достаточно какому-нибудь новому гению найти для общества способ обходиться без бюрократии — проблема будет решена. Больше люди терпеть не станут.
Что вы сказали? Понял вас. Спасибо, что напомнили.
Действительно, я обещал рассказать, почему считаю термин «правоохранительные органы» некорректным. То есть ошибочным.
Вот только нашлось кому это сделать за меня.
Поэтому, читатель, настоятельно предлагаю устроиться поудобнее и расслабиться. И мы вместе почитаем кое что интересное.
В современных промышленных демократиях законное применение насилия поручено тем, кого обозначают эвфемизмом «правоохранители», прежде всего полицейским. Я говорю «эвфемизм», потому что поколения социологов, писавших о полиции, отмечали: лишь очень небольшая доля того, чем занимается полиция, связана с правоохранительной деятельностью и вообще с какими-либо уголовными делами. То, что она делает, в основном сопряжено с регулированием или, если выразиться несколько строже, с научным применением физической силы или с угрозой применения физической силы для того, чтобы содействовать решению административных проблем. Иными словами, полицейские тратят большую часть времени на принуждение к исполнению бесконечных правил и предписаний относительно того, кто может покупать, продавать, строить, курить, пить или есть что бы то ни было в местах вроде маленьких городков или деревень Мадагаскара.
Итак, полиция — это бюрократы с оружием.
Это очень хитроумная штука, если задуматься. Ведь когда большинство из нас думает о полицейских, мы не рассуждаем о том, что они принуждают к исполнению правил. Мы считаем, что они борются с преступлениями, а когда мы думаем о «преступлениях», то в голову приходит прежде всего преступления насильственные. Хотя, по существу, полиция делает в основном ровно противоположное: она использует угрозу применения силы в ситуациях, которые изначально не имеют с этой угрозой ничего общего. Я постоянно обнаруживаю это в общественных дискуссиях. Когда люди пытаются привести в пример гипотетическую ситуацию, в которую оказывается вовлечена полиция, они почти всегда представляют какой-нибудь акт межличностного насилия: ограбление или нападение. Но достаточно лишь на секунду задуматься, чтобы понять, что, когда физические нападения действительно происходят даже в крупных городах вроде Марселя, Монтевидео или Миннеаполиса, будь то домашнее насилие, столкновения между бандами или пьяные драки, полиция к ним отношения не имеет. Полицию могут вызвать только тогда, когда кто-нибудь умирает или получает настолько тяжелые ранения, что его нужно отвезти в больницу. И то лишь потому, что, когда дело доходит до вызова «скорой», нужно заполнять бумаги; если кого-то кладут в больницу, должна быть указана причина получения ранения, становятся важны обстоятельства, полиция обязана составлять отчеты. А если кто-то умирает, есть целый ворох формуляров, включая муниципальную статистику. Так что единственная борьба, в которую полиция точно оказывается вовлеченной, это та, что порождает бумажную работу того или иного рода.
**************************************************************************************
С другой стороны, попробуйте проехать по улицам одного из этих городов на машине без номеров. Мы все знаем, что произойдет. Практически мгновенно появятся офицеры в униформах, вооруженные дубинками, пистолетами и/или электрошокерами, и, если вы просто откажетесь следовать их указаниям, они почти наверняка применят насилие.
Почему у нас такая путаница относительно того, что полиция делает на самом деле? Очевидная причина заключается в том, что в последние пятьдесят лет или около того в популярной культуре полиция стала навязчивым предметом воображаемой идентификации. Дошло до того, что в современной промышленной демократии гражданин нередко проводит по нескольку часов в день за чтением книг, просмотром фильмов и телепрограмм, которые предлагают им взглянуть на мир с точки зрения полиции и опосредованно участвовать в ее подвигах. И эта воображаемая полиция действительно тратит бо́льшую часть времени на борьбу с уголовной преступностью или на устранение последствий ее деятельности.
Вот оно как… А ведь и действительно, большая часть полицейских занята тем, что контролирует выполнение тех или иных требований. При необходимости — заставляет силой.
В ходе акций Глобального движения за справедливость и движения «Захвати Уолл-стрит» стражи правопорядка систематически ломали руки и пальцы мирным протестующим — часто после того, как озвучивали эту угрозу, — но никому из стражей полицейских не было даже предъявлено обвинение, не говоря уже об осуждении за нападение.
Тем не менее, я готов признать, что часть полиции-милиции действительно занята борьбой с уголовной преступностью или устранением последствий ее деятельности.
Вот только результаты далеко не всегда хороши. Иногда результаты прямо противоположные.
Порой достаётся и детям.
Дальше я приведу много-много цитат. Можете читать их все, можете пробежать по диагонали… В любом случае, будет интересно.
«ЧП в Санкт-Петербурге. Полицейский лейтенант забил до смерти подростка-восьмиклассника…»
То, что было написано дальше, заставило Мака задрожать. Парнишка по имени Никита вечером возвращался с тренировки. Трое пьяных ментов заволокли его в отделение, стали требовать признания в каких-то кражах. Лейтенант
