но Айкава предвидел их действия. Он был быстрее, сильнее и умнее. Он уклонялся от их атак и метко контратаковал, отправляя их кастеты в сторону, а затем, быстро повернувшись, наносил им точные и сокрушительные удары, разбивая кости и вызывая вопли боли, после чего добивал, обрывая их жизни.

— Сколько же… сколько же этих бедолаг тут? — устало спрашивал он. — Я уже задолбался их убивать! — со злостью произнёс он и отправился дальше, вступая в очередную схватку в новом помещении.

Оставшиеся охранники на втором этаже сделали последнюю отчаянную попытку. Они выстрелили в Сина и попытались убить его, как только он появился в проходе, но его рефлексы оказались быстрее. Он увернулся от пуль, а затем сделал рывок вперед, превращая свою руку с пистолетом в оружие смерти. Удар за ударом, пуля за пулей, он уничтожал своих врагов, пока они не остались лишь воспоминанием.

— Окей, осталась ещё половина. Звучит не так плохо. — проговорил Айкава, поднимаясь по лестнице на новый этаж.

Третий этаж клуба раскрывал свою мрачную атмосферу узкими коридорами и пустующими комнатами. Син входил в этот лабиринт смерти, внимательно осматривая каждый угол и предусмотрительно прислушиваясь к окружающим звукам. Он осторожно обходил ловушки и, сталкиваясь с атакующими противниками, отвечал на их угрозы точными выстрелами. Каждая пуля, выпущенная из его пистолета, находила свою цель и проникала в тела врагов, вызывая взрывные фонтаны крови. Стены и полы комнат быстро окрашивались в яркий красный цвет, словно живописный художественный шедевр, созданный кровью и насилием.

Син двигался с мрачной готовностью и бесстрашием, словно слился с самой сущностью смерти. Его руки были быстры и точны, каждое движение было расчетливым и смертоносным. Он перебрасывался от одной цели к другой, уклоняясь от выстрелов и совершая ответные атаки.

Он вошел в комнату, где охранники поджидали его. Схватка развернулась в тесных пространствах, где отсутствовало место для маневра. Но это не смущало Сина. Он использовал каждую возможность, чтобы ослабить и защититься от ударов врагов. Он увернулся от мощного удара врага и ответил сокрушительным ударом по его ребрам, сломав несколько из них. Крик боли заполнил комнату, сливаясь с бурным вихрем битвы. Когда этот соперник, израненный и беззащитный, упал на колени от нахлынувшей его боли, Айкава безжалостно приблизился к нему. Он приставил свой пистолет к виску противника, глаза его пронзали пустоту, несущую лишь смерть и разрушение. С гнетущим тишиной щелчком спускового крючка пистолета, раздался смертельный выстрел. Мозги врага тут же брызнули на стены, покрывая их кровавой массой. Визги ужаса и горький запах порошка заполнили воздух, а комната наполнилась невиданным ранее страхом.

Но бой продолжался. Противники не отступали, они нападали с новой яростью, пытаясь остановить непреклонного Сина. Он парировал удары ножей, с легкостью уворачивался от пуль, отплачивая им смертоносными выстрелами. Его движения были наполнены кошачьей грацией, а его глаза пылали адским пламенем решимости. В гуще боя, парень схватил одного из охранников и использовал его тело в качестве щита, защищая себя от пуль других противников. Кровь бедолаги стала щедро брызгать на стены, когда пули пронзали его плоть, но Син оставался непоколебим. С его смертельной точностью, он отстреливался от своего «щита», один за другим убивая противников.

Через несколько минут жестоких схваток и дуэлей, вся охрана на третьем этаже была полностью уничтожена, что не могло не радовать Айкаву.

— Остался… последний… этаж. — констатировал он. — После этого можете официально называть меня «Джон Уик младший». — с иронией произнёс он и последовал к последней локации — четвёртому этажу.

И, наконец, Син поднялся на последний этаж клуба, где его ждали группы опытных телохранителей, готовых дать отпор любой угрозе. Они атаковали его со всех сторон, но парень не сдавался и не отступал ни на шаг. Его сильные кулаки разбивали кости и разрывали плоть, а пули, выпущенные из его пистолета, проникали в тела противников, оставляя после себя жуткие раны. Разрушение окружало их, части здания летели во все стороны, а потолок дрожал от силы и насилия. Схватка достигала своего кульминационного момента, словно смертельный танец на грани между жизнью и смертью.

Син был окружен группами опытных телохранителей, но это не пугало его. Напротив, это разжигало его внутренний огонь ещё сильнее. Он двигался с мертвой точностью и неумолимостью, собираясь завершить эту кровавую схватку.

Скользя вокруг противников, Айкава заметил, что один из врагов держит дробовик с разрывными патронами. Его глаза блеснули садистским наслаждением. Он знал, что это оружие подойдет идеально для того, чтобы разорвать всех оставшихся противников на куски. Всё окончательно решив, он тут же подбежал к охраннику, который непрерывно выстреливал в его сторону. Пули свистели вокруг, но он ни разу не отступил. Рывком он вырвал дробовик из рук противника, одновременно нанеся ему мощный удар, который отправил его целовать землю, а контрольным выстрелом в голову из пистолета его жизнь была окончательно прервана. Теперь Син держал оружие, способное превратить всех вокруг в кровавые куски мяса.

Он нажал на спусковой крючок, и дробовик озарил помещение ослепительным светом разрывных патронов. Смертоносная волна смерти и разрушения пронеслась через комнату, сбивая противников с ног и истязая их тела. Разрывная сила патронов рвала плоть, отрывала конечности и распыляла кости. Каждый выстрел был аккордом в этой симфонии хаоса. Тела врагов взрывались, их кровь и ошметки разлетались во все стороны, словно исполняя макабрное танго смерти. Комната наполнилась яростными криками, стонами и звуками раскалывающегося металла.

Охранники падали один за другим, сгорая в огне разрушения. Однако, даже в последние мгновения своей жизни, они продолжали атаковать. Они выстреливали в Сина, пытаясь остановить его, но ни одна пуля не могла сравниться с разрывной мощью его дробовика. Тела противников рассыпались на кровавые куски, которые растекались по полу, создавая кровавую ковровую дорожку смерти. Разрывные патроны сеяли хаос и разрушение, проникая во внутренности противников и рвали их на части, словно игрушечные куклы в руках безумного ребенка.

Син продолжал двигаться, окруженный обломками тел, пропитанных кровью. Он не испытывал ни капли сожаления или сопереживания. Его душа была поглощена жестокостью и жаждой убийства. Он был, буквально, одурманен сложившейся атмосферой, и он никак не хотел уходить из-под её контроля, даже если она превращала его в самого ужасного монстра в этом мире.

Последний враг пал на колени, его руки трепетали от страха перед неизбежным концом. Син подошел к нему, его взгляд наполнен презрением и безжалостностью. Он прижал дробовик к груди охранника и нажал на спусковой крючок, разрывая