— В первую очередь потому, что я лучше натренирован управляться именно с ним, а не с огнеметом. К тому же я помнил, что во время двух предыдущих экспедиций был вооружен огнеметом и в обоих случаях не пережил столкновения с ползунами. Поэтому я решил, что в данном случае разумно будет изменить тактику.

Брови Маршалла сходятся на переносице, рот сжимается в узкую безгубую полоску. Я рискую краем глаза покоситься на Кошку. Она смотрит прямо перед собой. Маршалл обращает все внимание на нее.

— Теперь что касается вас, Чен. Вы можете объяснить свои действия? Вы находились там для защиты мистера Дугана, так или нет?

— Да, сэр, — отвечает она. — Так точно.

— И вы его оставили, потому что…

— Я оставила его, потому что оценила ситуацию. Два других охранника были моими друзьями. Если бы я верила, что смогу хоть чем-то им помочь, я бы это сделала. Но по факту наше оружие оказалось бесполезным, и я не видела смысла скармливать себя этим тварям вместе с мистером Дуганом.

— Оружие Барнса было эффективным. Вы могли забрать его в приказном порядке и воспользоваться им.

— Могла бы, — соглашается она, — но пользы это не принесло бы. Линейный ускоритель — не оружие точного поражения, сэр. Даже отстрели я Дугану ногу, он бы все равно погиб.

Маршалл откидывается на стуле, запускает пальцы в ежик волос цвета перца с солью и с силой проводит ладонями от лба к затылку.

— Дело вот в чем, — говорит он. — К началу экспедиции нас было сто девяносто восемь человек. Когда мы приземлились здесь — сто восемьдесят, а сейчас осталось сто семьдесят пять. С демографической точки зрения население колонии приближается к грани исчезновения. — Он замолкает и переводит взгляд с одного на другую. — Поэтому, к сожалению, я не могу ни одного из вас отправить в люк для трупов и даже применить к вам хоть сколько-нибудь серьезное наказание, как бы мне самому ни хотелось.

Барнс, у меня есть веские причины подозревать, что вы знаете об этих тварях намного больше, чем рассказываете. Если это действительно так, я хотел бы попросить лишь об одном: подумайте о своих действиях. Если колония погибнет, вы проведете остаток своих дней как тот несчастный ублюдок с Роанока, в компании хреновой тучи Микки Барнсов, и скажу вам по собственному опыту, хотя имел дело лишь с вами одним: это будет невыносимо.

Что касается вас, Чен, я даже не знаю, что мне о вас теперь думать. Я начинаю подозревать, что у вас были какие-то отношения с Барнсом задолго до вылазки и вы это скрыли, хотя должны были сообщить. На будущее не забывайте предупреждать командование, если какие-то ваши личные проблемы могут помешать осуществлению миссии.

Кошка снова порывается что-то сказать, но Маршалл обрывает ее взмахом руки:

— Ничего не хочу слышать. Просто советую в будущем тщательнее выбирать, с кем связываться. — Командор смотрит на меня, на Кошку, снова на меня. — Это все, — подытоживает он. — Идите. Мы сообщим, когда вы снова понадобитесь.

* * *

— Ну что, — говорит Кошка, — повеселились.

Мы в столовой, ужинаем, успели застать позднюю смену. В зале по меньшей мере тридцать человек, группами по трое-четверо, они наклоняются друг к другу над столами, вполголоса обсуждают события дня. Пять смертей за один день в первооткрывательской колонии — страшное дело, и мы обращаемся к древнему, как само человечество, обычаю: рассказываем друг другу, какими идиотами были теперешние покойники, стараясь убедить самих себя, что с нами такого, конечно же, никогда бы не произошло.

— Да уж, — говорю я. — По крайней мере, командор нас не убил. Я считаю, это победа.

Мои слова вызывают у нее улыбку. В комбинезоне Кошка выглядит намного симпатичнее, чем в полном боевом снаряжении. У нее нежное личико в форме сердечка и густые черные волосы до плеч, стянутые резинкой в низкий хвост. Она ковыряется в тарелке с жареными помидорами и жилистыми на вид кроличьими окорочками. Я пью из кружки сто килокалорий в виде протеинового коктейля. Да помню я, помню, что обещал Восьмому все остатки дневного рациона, но я сегодня чуть не погиб, пока он там отсыпался. Так что имею полное право, так ведь?

Поморщившись, я заглядываю в кружку. Десять часов на такой диете — и мне уже осточертело. Может, устроить Восьмого в биологический отдел на место Дугана, тогда он получит его рацион?

— Маршалл думает, у нас с тобой секс, да?

Я пожимаю плечами и делаю еще глоток.

— Мне тоже так показалось.

Тянусь за ломтиком помидора с ее тарелки. Кошка шлепает меня по руке.

— Тебя это беспокоит? — спрашиваю я.

— Что? Подозрения командора, будто я сплю с расходником?

— Да, — говорю я.

Она пожимает плечами.

— Не. Я не унитарий, и вообще. По моему мнению, ты ничем не отличаешься от прочих чудиков, записавшихся в эту экспедицию.

Я беру ее за руку и наклоняюсь через стол.

— Знаешь, — говорю я, — это самые приятные слова, какие я слышал за всю неделю.

Она хихикает, а я хватаю помидорку и засовываю в рот прежде, чем Кошка успевает отреагировать.

— Эй! — недовольно вскрикивает она и бьет меня кулаком в плечо: наверняка останется синяк. — Что за шуточки, Барнс! Еще раз тронешь мою еду — и я сломаю тебе руку.

— Прости, — говорю я, — можешь съесть мою, — и протягиваю ей кружку.

Она морщится и отталкивает мою руку.

— Спасибо, не надо. Если ты хотел помидоров, почему было просто не взять их? Или ты хочешь сказать, что уничтожил весь дневной рацион еще до вылазки?

— Ага, — киваю я. — Почти. У меня выдались тяжелые деньки.

— Ой, точно, — говорит она. — Прости, я и забыла, что ты погибал вчера вечером. Ты же только что из бака, да? — Она кладет в рот кусочек, жует, проглатывает. — Каково это?

— Каково что? Вылезти из бака?

Она кивает, берет кроличью косточку и обгрызает с нее мясо, оставшееся возле хрящика.

— Ага. Мне всегда хотелось знать, каково это: проснуться после смерти, точно зная, что твое новое тело еще недавно было белковой биомассой в рециклере. Что ты чувствуешь?

— Ну, — объясняю я, — пока находишься в баке, ты без сознания. Просыпаешься уже в своей постели. Сначала немного дезориентирован, мучаешься чем-то вроде похмелья и не можешь вспомнить, как здесь очутился. Пытаешься понять, не напился ли ты накануне, но и этого не помнишь. Последнее, что всплывает в памяти, — как подключался, чтобы выгрузить сознание…

Она откидывается на спинку стула и кивает.

— Ага. И в этот момент все понимаешь.

— Да, именно тогда. Со мной такое происходило