к стенке. Я выпрямился и со вздохом убрал планшет в нагрудный карман.

— А я Нэша Аджайя. Боевой пилот.

Я оглядел ее с ног до головы. Заплетенные в косички волосы заслоняли лицо, но я видел, что она все еще улыбается.

— Значит, боевой пилот? Вы, наверное, приятели с Берто.

— Гомесом? Да, нормальный парень. Мы с ним ладим, хотя в погбол он играет лучше, чем летает.

Я улыбнулся:

— Твоя правда. Интересно, какое умение больше пригодится там, куда мы направляемся?

Она наклонилась ко мне:

— Неужели ты сомневаешься в важности той роли, которую играют в нашей экспедиции боевые летчики?

— Ага, вроде того, — кивнул я. — Зачем первооткрывательским колониям столько пилотов? Или мы собираемся приземлиться на планету, где есть свои военно-воздушные силы?

Ее улыбка стала еще шире.

— Как знать, как знать. Раньше такого не случалось, но гарантий нет.

— Вас всего двое. Будем надеяться, что ВВС у них малюсенькие.

Нэша расхохоталась.

— А вот это неважно, друг мой. Я офигительно хороший пилот.

— Ага, — сказал я, — не сомневаюсь.

Некоторое время мы сидели молча. Я уже подумал, не достать ли мне снова планшет, а то и вообще уйти, но тут Нэша повернулась и посмотрела на меня. А я на нее. Ее улыбка исчезла, глаза сузились в щелочки. Радужки глаз были черными, почти как зрачки.

— Расскажи, каково это — умереть, — попросила она.

Я пожал плечами.

— Как родиться, только наоборот.

— Ха! Мне нравится, — снова улыбнулась она. — А знаешь, для зомби ты симпатичный.

— Спасибо, — ответил я. — Я пользуюсь увлажняющим кремом.

Она дотронулась до моей руки, потом провела пальцем по предплечью.

— Похоже, и правда пользуешься. — Ее улыбка стала плотоядной. — Еще как… пользуешься.

* * *

Позже, когда мы очутились в моем отсеке, переплетаясь полуобнаженными телами и раздеваясь в темноте, она сказала:

— Не думай, я не охотница за привидениями.

Тогда я и услышал это определение в первый раз. Но далеко не в последний.

— Охотница за привидениями? — переспросил я.

— Ну да, — ответила она. — Ты же знаешь.

Я немного помолчал: думал, она продолжит. Вместо этого Нэша погладила меня по спине и больно ущипнула за ухо.

— Нет, — сказал я. — Не знаю.

— Правда? Но тебе известно, что на нашем корабле летит куча унитариев?

Я поморщился.

— Да, известно. Именно поэтому я стараюсь держаться особняком.

— Не все унитарии хотят, чтобы ты держался от них подальше.

Я резко повернулся и прижался лбом к ее лбу.

— Что?

Нэша поцеловала меня.

— Со сколькими женщинами ты был с начала путешествия?

— Не знаю, с несколькими.

Она поцеловала меня еще раз.

— Но только после катастрофы, так? После того, как ты возродился заново в баке.

Я не стал ничего говорить. Было ясно, что она и так знает ответ.

— Охотницы за привидениями. Для женщин из унитариев ты сладкий запретный плод. Я подслушала их разговоры.

— Но сама ты не такая.

— Нет, — прошептала она, — я не такая.

* * *

Сложно назначать свидания на космическом корабле. Там не так много вариантов времяпровождения. Можно поесть вместе, но высасывать пищу из пластикового пакета, когда ты стреножен сбруей, чтобы из-за невесомости не влететь в партнера, который точно так же высасывает еду из пакетика, в действительности еще менее романтично, чем в моем описании. Можно погулять вдвоем, но единственным нормальным местом для прогулок служит карусель, где постоянно подташнивает и приходится обращать больше внимания не на партнера, а на то, чтобы не врезаться в любителей физкультуры. Можно полюбоваться на звезды через видовые иллюминаторы в носовой части корабля, но при взгляде на черный космос я не мог не думать о потоке высокоэнергетических протонов, обтекающем корпус, и о том, во что они могут меня превратить, если в очередной раз накроется один из генераторов силового поля. Панические атаки, спровоцированные ПТСР[7], тоже не слишком романтичны.

Поэтому в основном мы просто трахались.

А когда не трахались, то очень много разговаривали. Нэша обладала неиссякаемым запасом историй. Ее родители были иммигрантами, а таким могли похвастаться разве что основатели колоний, поскольку добираться с одной планеты на другую в пределах Альянса и дорого, и долго. Они прибыли на Мидгард тридцать лет назад на «Утраченной надежде», корабле беженцев с Новой Надежды — планеты, которая до тех пор, пока ее жители не вздумали переубивать друг друга, была ближайшей соседкой Мидгарда.

Вы, наверное, думаете, что в таком месте, как Мидгард, не встретишь плохого отношения к иммигрантам: у нас достаточно пространства и ресурсов, чтобы приютить пару сотен заблудших душ. И ошибетесь. Люди склонны сбиваться в стаи, и даже легкого акцента в речи беженцев хватило, чтобы отнести их к аутсайдерам, не говоря уже о том, что кожа у них была на несколько тонов темнее, чем у коренного населения Мидгарда. Не прошло и месяца со дня появления иммигрантов на Мидгарде, как в новостях тут и там начали мелькать сообщения, обвиняющие беженцев в распространении вируса безумия, поглотившего Новую Надежду. Как уверяли комментаторы, если позволить чужакам интегрироваться в культурную и политическую жизнь Мидгарда, то они увлекут планету на тот же гибельный путь. Правительство обеспечило иммигрантов базовыми пособиями и жильем, но с самого начала им трудно было найти нормальную работу. Спустя два года после прибытия несколько десятков беженцев устроили сидячую забастовку, которая в итоге вылилась в массовые протесты и небольшой бунт. После этого им стало трудно даже устроить детей в обычную школу.

Примерно в то время и родилась Нэша.

Она редко рассказывала о своем детстве, но иногда в разговоре проскальзывали намек или случайная обмолвка, поэтому я знал: счастливым то время не назовешь. Зато Нэша откровенно рассказывала, почему решила стать пилотом. О предстоящей экспедиции она узнала еще малышкой и сразу же загорелась мечтой в ней участвовать. Она не могла позволить себе академическую карьеру, которая привела бы к защите докторской в области экзобиологии; у нее не было связей, которые обеспечили бы ей место в службе безопасности или администрации, — но она могла научиться пилотировать боевой самолет-амфибию. В конце концов, в чем еще разбираться выходцу с Новой Надежды, как не в орудиях убийства?

— Мидгард никогда не был мне домом, — призналась мне она однажды ночью, когда мы лежали в обнимку у нее в гамаке. — И никогда не стал бы. А вот та планета, куда мы летим…

— Там будет здорово, — сказал я. — Теплый бриз, пляжи с белоснежным песком и ни одного хищника, мечтающего нас сожрать.

Вот уж воистину, попал пальцем в небо.

* * *

Я был с Нэшей и другими двадцатью