думал о чем-то другом, когда родители водили его на воскресные проповеди. Например, громко ли будет визжать миленькая дочка пастора, если поцеловать её? Сара была хорошенькой в школе.

Она шагнула ещё ближе. Запах был всё тяжелее.

— Извините… — слова пришлось выталкивать из горла. — Я выйду в туалет.

Разрешения Оуэн дожидаться не стал. Два года в университете он был достаточно хорошим студентом, чтобы выйти в туалет тогда, когда ему это было чертовски нужно.

До мужского сортира он почти бежал.

Его вывернуло в раковину, как только дверь со стуком захлопнулась за его спиной. Оуэн сплюнул остатки рвоты — совсем как на тусовке у Гаррета, опять, снова, — и открыл кран.

— Хреново тебе, — раздался чей-то голос.

Оуэн обернулся.

Глава тринадцатая

Холли ещё никогда не появлялась в университете. Он даже вздрогнул, ощутив её присутствие прежде, чем запах стоячей воды защекотал ноздри. Она всегда появлялась неожиданно, и далеко не всегда ещё и вовремя.

Дед предупреждал его об этом, но всё же…

«Какого хрена?»

Он понимал, что Холли никто не увидит, если она сама того не захочет, но у него шла лекция — конечно, это был просто семинар по философии, никому не нужному предмету, что берут для кредитов, так и что? В любом случае, отвлекаться на лекциях было плохой идеей.

Холли сидела рядом. Грязная вода капала на пол, и этот звук заглушал и голос младшего преподавателя, Люка Стокера, который вёл семинар, и обычные звуки аудитории, переполненной студентами, — чье-то бормотание, стук клавиш ноутбука, перешептывания и скрип ручки. Звуки становились глухими, отдаленными, будто доносящимися сквозь заткнутую в уши вату.

Казалось даже забавным, что никто из окружающих не догадывался, насколько близко к ним был неупокоенный призрак.

«Если хочешь втереться к нему в доверие, времени лучше не будет», — голос Холли в его голове звучал глухо, будто в её рот набился ил.

А, может, так и было, и водоросли со дна озера шевелились в её горле. Наверное, любой, кто увидел бы её сейчас, охренел бы от ужаса, но он привык. Он ко многому уже привык, хотя и не должен был.

«Предлагаешь свалить с лекции?»

Разговаривать с ней мысленно оказалось не так уж и сложно, и с каждым разом давалось всё проще и проще. Сейчас он слышал Холли так же четко, как и любого, кто заговорил бы с ним, хотя поначалу её голос был отдаленным зовом, и приходилось довольствоваться картинками, что сестра ему показывала.

Он чувствовал, как росла его сила; как Холли и её присутствие питало его, пусть он и понимал — ей самой ничерта не легко это. Ей нужно уйти к предкам, туда, в бесконечные земли, по которым бредут души и духи, но пока живы те, кто её убил, это невозможно.

Месть и ненависть держат призраков среди людей крепче всего.

Холли подалась к нему, и затхлый запах стоячей воды ударил в нос ещё сильнее.

«Я не могу добраться до них, лишь свести с ума. Ты знаешь, что делать. Ты справишься»

Как будто у него был выбор.

Понимая, что Холли не отстанет, он сгреб вещи в охапку и, поднявшись со своего места, осторожно двинулся в сторону выхода из аудитории.

Мистер Стокер — «вне лекций можете звать меня просто Люк» — обернулся к нему, чуть сдвинул очки на кончик носа. Определенно, он был слишком молод, чтобы преподавать.

— Мой семинар настолько скучен?

— Мне нужно в туалет, — в аудитории кто-то хихикнул. Наверняка кто-то из девчонок, что на семинары Люка надевали блузки с вырезами и роняли что-нибудь на пол прямо перед его носом, когда покидали лекционный зал.

Препод махнул рукой — иди. Шарлоттаунский университет — не школа, здесь только твое дело, чем ты занимаешься. Учишься ты или нет. Экзамены всё покажут.

Он осторожно прикрыл за собой дверь.

* * *

Оуэн Грин блевал в туалете так, что даже не заметил — он больше не был один. Едва удержавшись, чтобы не присвистнуть, Найл прислонился плечом к стене. Кто бы мог подумать, что подающий надежды студент, сын окружного прокурора в Солт-Лейк-Сити, не такой идеальный, каким кажется?..

Это могло быть даже забавно.

Выглядел Оуэн откровенно хреново. Бледный, с выступившей на лбу испариной, он вытер рот и уставился на свое отражение так, будто впервые увидел его.

Чертовски напуганный, просто мама не горюй.

Сунув руку в карман рюкзака, Найл нащупал завернутую в газету смесь для самокруток. Сам он их не курил, да и вообще не курил, но держал при себе — ничего запрещенного, индейский травяной сбор по рецепту деда; мозги очищал на ура.

Кажется, Оуэну прочистка мозгов не помешала бы. Ох уж эти богатенькие детки — он таких терпеть не мог, но здесь, в Шарлоттауне, их было полно, плюнь и попадешь в мажора, который думал, что весь мир вот-вот ляжет у его ног.

Этот явно не был исключением.

— Хреново тебе, — хмыкнул Найл, обозначая своё присутствие.

Оуэн вздрогнул, обернулся. Взгляд у него был дикий, словно он привидение увидел. А, может быть, и увидел. Найл поправил на плече лямку рюкзака, сунул руки в карманы джинсов. Он был уверен, что Грин и не вспомнит его, хотя сталкивались они в коридорах Шарлоттауна и в столовой несколько раз.

Такие, как он, не запоминают людей из другого круга общения. Особенно — всяких там полукровок.

Настало время это исправить. Его усилия не должны были пропасть даром.

Оуэн молчал, сжав губы. Покрасневшие глаза и синяки под ними, белая, как мел, физиономия с пробивающейся светлой щетиной, капля пота, стекающая по виску, — он был на грани, и Найл чувствовал это так же четко, как его племя чувствовало, что загнанное животное находится на последнем издыхании.

По крайней мере, у некоторых животных были хотя бы силы бороться. У Грина, казалось, этих сил вообще не осталось.

Что ж, момента лучше могло и не представиться.

Найл вытащил из кармана рюкзака сверток с травяной смесью.

— Покурить хочешь? В душе не ебу, что с тобой случилось, но знаю, что эта хрень помогает. Успокаивает. Не наркота, если что.

Это было рискованно, и Найл был почти готов к тому, что Оуэн откажется. Он