и стал набирать номер Рясного — никто не ответил. Позвонил еще нескольким сотрудникам управления — длинные гудки. Хотелось выйти на улицу и послушать, что говорят люди. Но не решился — надеялся, что кто-то из коллег все же позвонит. Кузнецов постоянно в течение дня слушал наше радио, пока вечером не позвонил Райхман.

— Слышал радио?

— Слышал…

— Никуда надолго из квартиры не уходи. Жди распоряжений…

И, не прощаясь, положил трубку.

Целый день Николай был как на иголках. То включал свой радиоприемник и слушал передачи из Берлина, то припадал к отечественной тарелке — радиовещательному репродуктору «Рекорд» с конусным бумажным диффузором диаметром тридцать шесть сантиметров. Он регулировал громкость, когда хотел услышать что-то главное, обнадеживающее, срочное…

Второй звонок последовал уже совсем поздним вечером.

— Николай Иванович, никаких самостоятельных шагов не предпринимать, звонками никому не надоедать, квартиру надолго не оставлять, долго на телефоне не висеть… Ждать дальнейших указаний.

А тяжелый каток войны день за днем упорно двигался на восток. Сводки с фронтов были стыдливо уклончивы и туманны. Реальное положение дел в сражениях и боях трудно было понять. Ясно было одно — мы оставили такие крупнейшие города, как Минск, Рига, Таллин, Вильнюс и, наконец, «мать городов русских» златоглавый Киев.

Кузнецов слушал и немецкие сводки. Следует заметить, что и немецкие командование и СМИ тоже не давали правдивой информации. По их оценкам, Красная армия прекратила свое существование, а ее разбитые части и подразделения вермахт гоняет по полям, добивая остатки дивизий и полков. И все же в голове крутилась зрелая мысль о том, что не очень-то немец и прыток — на отдельных участках фронтов отдельные части и подразделения Красной армии сдерживают наступление врага и даже контратакуют.

А в Москве через «Колониста» и другие источники органов госбезопасности были получены сведения о том, что в нацистском министерстве по делам оккупированных восточных территорий строились планы по созданию будущего рейхскомиссариата «Москва», включавшего всю Центральную Россию до самого Урала, и уже был даже намечен будущий рейхскомиссар Москвы — обергруппенфюрер СА Зигфрид Каше. У Николая Ивановича мелькнула мысль — не рано ли Каше собирается отведать нашей каши, война только начинается, а русские долго запрягают, но быстро едут потом.

И все же с паспортом на имя Рудольфа Вильгельмовича Шмидта Кузнецов чувствовал себя неуютно в столице, по улицам и площадям которой денно и нощно прохаживались группы вооруженных комендантских патрулей. У него не было брони от мобилизации, так как он нигде не работал. Его могли задержать и незамедлительно отправить в ближайший призывной участок, а потом как этнического немца депортировать далеко на Восток. Поэтому он много думал о своем месте на войне. Военного образования у него тоже не было. Рядовым в пехоту не отпустит руководство управления. Еще он знал, что его фамилия значится в каком-то списке сотрудников, планируемых для работы в тылу врага. В этом списке в управлении Петра Васильевича Федотова он проходил под псевдонимом «Пух».

Тем временем враг на некоторых участках подошел к Москве на расстояние пушечного выстрела. Были захвачены многие поселки и деревни, где стояли пионерские лагеря и где москвичи на лето снимали дачи. Руководство Лубянки переместилось в здание Пожарного училища недалеко от нынешней ВДНХ.

В обстановке строжайшей тайны минировались особой важности здания, мосты, предприятия. Заводы в спешном порядке перебазировались в восточные районы. На случай захвата столицы создавались разведывательные и диверсионные резидентуры через глубокое подполье. В этой негласной сети было отведено место и «Колонисту». Он часто ездил по маршруту трамвая «А» — «Аннушка», как его ласково называли москвичи, и ему было стыдно смотреть в глаза пассажирам — молодой, а в гражданской одежде и не на фронте. Кстати, трамвай он называл своим одногодком, так как маршрут «А» был запущен в год рождения Николая — в 1911-м.

Кузнецов писал рапорт за рапортом, но в ответ было лишь молчание. Его младший брат Виктор воевал уже с 22 июня. Встретились у Николая на квартире. Виктор рассказывал о больших потерях РККА убитыми, ранеными и пленными, но был уверен, что скоро советский солдат погонит врага на Запад.

Война внесла изменения и в структуру НКВД — на Лубянке проводилась реорганизация. Два наркомата — НКВД и НКГБ снова были слиты. Наркомом объединенного НКВД стал Л.П. Берия, бывший нарком НКГБ В.Н. Меркулов снова занял пост его первого заместителя. Ведущими управлениями НКГБ были 1-е — разведывательное и 2-е — контрразведывательное, возглавлявшиеся соответственно комиссарами 3-го ранга Павлом Михайловичем Фитиным и Петром Васильевичем Федотовым. Их заместителями были старшие майоры госбезопасности Павел Анатольевич Судоплатов и Леонид Федорович Райхман. Оба управления сохранили свои позиции и функции в составе воссоединенного НКВД. Для организации разведывательно-диверсионной работы за линией фронта и руководства ею в тылу германской армии на оккупированной советской территории было сформировано спецподразделение — Особая группа при наркоме НКВД СССР. Начальником группы 5 июля 1941 года был назначен «товарищ Андрей» — Павел Судоплатов. Его заместителем стал опытный оперативник и разведчик майор Леонид (Наум) Александрович Эйтингон. Потом эта группа была преобразована во 2-й отдел НКВД, а в начале 1942 года — в 4-е управление НКВД СССР.

Стараниями Судоплатова были освобождены из тюрем ряд крупных разведчиков и контрразведчиков — Серебрянский («Яша»), резидент в Чехословакии Зубов, из запаса были призваны капитаны госбезопасности Дмитрий Медведев («Тимофей») и Александр Лукин («Шура») и многие другие, репрессированные новым руководством НКВД во главе с Л.П. Берией. Репрессиям подвергались опытные чекисты за службу при его предшественнике Н.И. Ежове. Много было арестовано и уволено из органов.

Сам Павел Анатольевич тоже испытал арест и холод подвала в Кисельном переулке. Его могли расстрелять. Уже были подготовлены бумаги об исключении Судоплатова из партии — коммунистов при партийных билетах не расстреливали. Спасли его от расстрела, как ни странно, Сталин и операция «Утка» (сам Павел Анатольевич называл ее «Охота на Льва». — Прим. авт.) по организации уничтожения Льва Троцкого — личного врага Сталина — агентом НКВД Рамоном Меркадером. Однако отсидеть 15 лет в тюрьме пришлось. Постановлением Главной военной прокуратуры Российской Федерации от 10 января 1992 года П.А. Судоплатов был полностью реабилитирован.

Но вернемся к грозному 1941 году.

Управление было выстроено по территориальному принципу. Украинский отдел возглавлял давний сослуживец Д.Н. Медведева по Донбассу майор госбезопасности Виктор Александрович Дроздов. Судоплатов с головой ушел в работу по созданию разведывательно-диверсионных групп (РДГ), отрядов (РДО) и формированию Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН), в задачи которой входили проведение диверсий в тылу врага, разведка, организация партизанской войны и создание агентурной сети на оккупированных немцами территориях. За непродолжительное время под его руководством было подготовлено около ста таких отрядов и групп, в том числе и отряд особого назначения «Победители» во главе с капитаном госбезопасности