— По вашей большой любви к власти! — рыкнул Вольф. — Заманиваете людей и превращаете их в дойных коров. Или того хуже, в таких же кровососов! Ты про секты слышала, Секлетинья? Так вот у этих примерно такие же методы.

— Спасибо за иллюстрацию, — поморщился вампир. — Как раз собирался перейти к мнению хищников, а его и без меня обрисовали. На самом деле, Секлетинья, мы практически не обращаем взрослых. Исключение — партнеры истинных вампиров. И раньше мы были очень рады, если у таких женщин уже были дети. Они вырастали среди нас, видели нашу жизнь в нормальном свете и однажды становились такими же. Или не становились. Насильно никого не обращали.

— Так я тебе и поверил!

— А мне плевать, веришь ты или нет. Я не тебе рассказываю.

— Не смей говорить, пока я не прикажу, — окрысилась я на оборотня.

Васька тут же пустил в ход когти, демонстрируя свое недовольство, но сейчас мне это было безразлично.

— Хищники всегда изображали «спасителей», даже если их о спасении никто не просил и более того этому спасению противился. У них свое понимание блага, и чужое их не волновало. Они не раз и не два нападали на наши дома, иногда им даже удавалось украсть чью-то дочь или сына. В прошлом они даже убивали всю человеческую семью вампира, если считали, что на «путь истинный» людей уже не вернуть. Но врать не буду, такое случалось уже очень давно даже по моим меркам.

Георгий помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

— Разумеется, мы искали своих. Часто находили. И мстили, как же без этого. Но в тот раз дети будто испарились. Пленники ничего не знали или сумели смолчать. Мы обыскали все человеческие приюты, до каких только смогли дотянуться, следили за оборотнями, расспрашивали людей. Но в тот раз — безуспешно. Детей привезли в этот город, и больше их никто не видел.

— И что? — поторопила я снова замолчавшего вампира.

— Сестра Мавры, Марфа, изначально знала о существовании общин. Неудивительно, что она нашла себе пару среди нас. Как и ее дочь впоследствии. Кого сделало счастливым отцом ваше появление на свет, история умалчивает. Он все равно об этом никогда не узнает. Но это была вполне нормальная практика в то время. Сейчас-то гораздо проще. ЭКО уже рутина.

— Тридцать лет, Георгий, — напомнила я.

— Особняк Врат, — в тон мне отозвался вампир. Как я теперь понимаю, именно тогда свиток отразил имя новой наследницы Врат, новый Ключ. И Мавра, так и не смирившаяся с выбором сестры, начала действовать. Она устроила налет оборотней. А детей спрятала в особняке. И вот этого вот — тоже, — он мотнул головой в сторону оборотня. — Как она здесь с вами управлялась, не знаю, но мы продолжали искать. В нашем понимании дети становились старше, росли. Таких мы и искали. А в особняке Врат никто не стареет. А дети… — Он опустил голову, и длинные волосы упали, скрывая его лицо.

— Не взрослеют… — ахнула я. — Но я ничего не помню.

— Когда отец этого вырвал вас из рук вашей матери, вам было примерно два года от роду.

— Васька?! — резко развернулась я. — Правду!

— Не знаю, — поспешно открестился кот. — Мне при Мавре ходу на верхние этажи не было — она запретила. У нее там полк квартировать мог. Или не мог, что тоже возможно.

— Георгий, вы можете говорить только правду, пока вы здесь. Я действительно провела первые годы своей жизни в вашей общине?

— Да.

— И моя мать до сих пор живет у вас?

— Да, как и ваша бабушка, — слабо улыбнулся он. — Они обращенные. И их никто к этому не принуждал.

— Говорите, Сергей! Были дети в этом доме?!

— Да, — отозвался оборотень.

— Сколько их тут держали?!

— Их — год. Тебя около шести.

— Но почему я ничего не помню?! Почему?!

— Хозяйка Потусторонья приказала тебе забыть, — признался оборотень.

Потрясенная, я плюхнулась обратно в кресло.

— Пойми ты! Мавра действовала во благо! Воспитанная кровососами девица не могла стать Ключом! Это стало бы концом всех общин! — Лицо оборотня выражало даже не страх или презрение, как обычно, а скорее отчаяние.

Вот только мне не было дела до его терзаний: со своими бы разобраться.

— Но Врата выбрали меня! Понятно тебе?! Вратам было плевать, кто меня воспитает! — рявкнула я.

— Но…

— «Но»?! Я выросла в детском доме, думая, что никому не нужна! Какое «но» может это оправдать?! — взорвалась я. — Молчи! Не хочу больше ничего слышать. И если я узнаю, что твои оборотни еще кого-то «облагодетельствовали» или «спасли» таким вот диким способом… Да что там… Если вы еще раз подойдете к вампирам ближе чем на расстояние выстрела, да хоть посмотрите как-то не так в их сторону… Твоя община повторит судьбу атлантов. Это я тебе обещаю, Волк!

— Секлетинья, — вампир обеспокоенно заглянул мне в глаза, — вы…

— Не сейчас, Георгий… — с трудом снизила гон я. — Пожалуйста. Я вам позв… О господи… Я должна это вот все осознать…

— Да. Я понимаю… Жаль, что я всего лишь отражение. Мне так жаль, что вы узнали все вот так. Я пытался сказать вам раньше, но… Не сложилось.

— Да, — как сомнамбула, кивнула я. — Уходите, пожалуйста, Георгий. Не хочу сейчас никого видеть. Даже вас.

Я отвернулась и натолкнулась взглядом на застывшую фигуру оборотня.

— И ты убирайся! Сейчас же!

Георгий коротко поклонился и направился к двери. Оборотень, явно нехотя переставляя ноги, пошел следом. Я не поленилась дойти за ними до самых ворот и, дождавшись, пока оба призрака скроются в мутной дымке, пожелала увидеть внешний мир.

Жаль, звуков слышно не было, но я видела, как вампир с той же грустной улыбкой кивнул кому-то в толпе своих друзей и, даже не взглянув в сторону оборотней, пошел к ним. Волк тоже шел к своим, тяжело передвигая ноги и низко опустив голову, он едва не налетел на выскочившего вперед Лиса. Тот попытался хлопнуть его по плечу, но едва успел увернуться от взвившегося в воздух пудового кулака. Больше ни на кого не глядя, Волк сел в поджидавшую его машину.

Несколько минут спустя поляна опустела окончательно. А я продолжала стоять, опираясь на витой столб, и бездумно смотреть на скачущих в кустарнике по ту сторону Врат воробьев. Необходимость возвращаться в дом, а главное, думать о том, что только что узнала, вызывала почти панический ужас.

— Эй… Ты как? — боднул меня лобастой башкой Васька, неслышно подойдя к воротам.

— А ты как думаешь? — с горечью буркнула я, отворачиваясь от ставшей вдруг такой притягательной и желанной картины в рамке из мутного тумана.

— Я уверен, Мавра не желала тебе зла, — осторожно проговорил кот.

Я вскинула голову, и он шарахнулся в сторону.