Толпа расхохоталась ещё громче.

За ужином проблема была разрешена командиром второго огневого взвода, которому позывной был присвоен по корню фамилии Воробьёв. Было предложено на первых порах обращаться к Ильдару с позывным Дуйчик, а после того, как покажет достойную службу, поднять в статусе до Ветра, и так далее, до самого что ни на есть Вихря или Урагана. Получался такой социальный лифт, и новоявленному ополченцу Дуйчику это очень даже понравилось. Была обозначена цель, маршрут движения к ней, и оставалось только затянуть ремень, мобилизовав остатки физических сил, морального духа и серого вещества, в некотором наличии коего мы не сомневались.

* * *

Стараниям Дуйчика не было предела. Он чистил картошку на всю батарею, не дожидаясь нарядов или просьбы повара. Дрова на кухне, колотые и выложенные в поленницы, будто и не переводились вовсе. Когда Коля-Коля привёз на огневую позицию трёх вьетнамских чёрных поросят, Дуйчик больше всех работал, копая капонир под вольер для животных, и без напоминаний со стороны носил им корм по многу раз за день. Было удивительно смотреть, как на глазах крепчал этот мальчишка с пушком на губах и детскими рассуждениями об окружающем мире.

Седой показал ему, как без гирь и гантелей в полевых условиях накачивать бицепсы, используя осколочно-фугасный снаряд без взрывателя. Так он выучился каждое утро делать нехитрые упражнения с железной болванкой весом больше двадцати килограмм.

В часы боевой работы по противнику, когда расходовался штатный боекомплект, Ильдар, высунув язык и корча рожу от напряжения, изо всех сил тащил снаряды из укрытия к заднему люку ближайшей самоходки, уже не обращая внимания на беглую канонаду шести гаубичных стволов. Каска болталась туда-сюда на его крохотном черепке, постоянно падая на лицо и закрывая обзор. Дуйчик спотыкался, падая на колени, но вставал вновь и, не останавливая движения, качаясь шёл дальше по изрытому полю в своих огромных сапогах, будто боялся, что один недонесённый снаряд собьёт такой ровный и ладный ритм всей шестиствольной батареи «Гвоздик» и мы не победим.

Увидеть себя в бою со стороны невозможно. Да и разглядывать особо соседа справа или слева-не время. Просто идёт работа, боевая работа, когда надо выполнять громкие команды, криком же их повторять, точно наводить, быстро заряжать, стрелять-и дальше по чёткому сценарию заново. Ты не считаешь выстрелов, выпущенных твоим расчётом, когда вдруг понимаешь, что уже некуда ставить ноги между валяющихся отстрелянных гильз. У тебя появляется некоторая передышка, и ты успеваешь выбросить несколько пустышек в открытый верхний люк, не разбираясь, кто там за бронёй. А там каким-то чудесным образом однажды оказался рядовой Дуйчик, которому лейтенант Воробей приказал, пока затишье, начинать собирать выброшенные пустые гильзы, чтобы их после боя траками не раздавили доблестные гвардейцы-артиллеристы.

Вот такая стальная штуковина весом в три с половиной килограмма, отправленная кем-то из заражающих из чрева самоходной установки, прямо «пяткой» прилетела в голову Ильдару. Каска, как шляпка гриба на тонкой ножке, болталась на месте, череп не проломило, но Дуйчик упал как подкошенный, вызвав переполох у очевидцев. Подбежали и те, кто не был в машинах, и давай откачивать. Один по щекам хлещет, другой воды из фляжки в рот пихает. Воробей принялся по каске стучать рукояткой трофейного «Стечкина», и тут пацан открыл глаза, еле слышным голоском простонав:

– Стой, кто идёт?

Народ повеселел. Раненому помогли встать на ноги, и, опираясь на одного из подбежавших бойцов, он поковылял, как подбитый на охоте лось, в сторону укрытий…

– А если бы без каски оказался? – задал риторический вопрос Коля-Коля, философски рассматривая муху, бьющуюся о маленькое окошечко армейской палатки. – Был бы Дуйчик раненый, гильзой протараненный.

– Полежал бы в госпитале, к мамке бы отпустили на недельку, – так же задумчиво продолжил Ринат, любивший шутить по любому поводу. – Не повезло пацану, надо было без каски бегать. Один хрен она ему не по размеру, и потом-для сотрясения мозги нужны.

Но в госпиталь наш боевой товарищ всё же попал…

* * *

Служил с нами смешной такой парнишка с позывным Ашотик. Он действительно был похож на армянина, хотя всеми печёнками отказывался признавать себя соплеменником Шарля Азнавура, Роксаны Бабаян и Фрунзика Мкртчяна, называя себя то русским, то украинцем, показывая метрики в украинском паспорте. Ничего армянского там действительно не было, и звали его Игорь, но маленький рост при выдающемся носе, обильная кучерявая волосатость на груди и кривых коротких ногах не позволяли нам признать в нём никого, кроме армянина. Тем более что он просто мастерски и лучше всех играл в нарды, которые на Кавказе более популярны, чем «забить козла» в московском дворике.

Задолго до войны он окончил медицинское училище, но дальше фельдшера в медпункте шахтоуправления идти не стал, а когда вышел срок отработки, то просто спустился в шахту зарабатывать подземный стаж. Тем не менее в батарее он исполнял некоторые обязанности медбрата, и в его распоряжении всегда были ампулы с обезболивающим, много шприцов, разные таблетки и прочая необходимая для первой помощи всячина. Мог быть и спирт, но это чисто гипотетическое предположение. Мог быть, а мог и не быть. Бойцы его, по крайней мере, не видели и запаха не слышали. Даже с перегара…

Ашот особенно любил проявлять бдительность к разным болячкам, которые вскакивали, нарывали, гноились на коже бойцов в условиях полевой антисанитарии. С важным видом он осматривал раз в три дня голые торсы и босые ступни, дабы предупредить заражение от всяких болячек и грибковых посевов на ногах. Назначал санитарную обработку, перевязку и, как опытный эскулап, обильно обрабатывал йодом, зелёнкой, мазью Вишневского и перекисью водорода, которую всё равно пить нельзя, бинтовал и объявлял приговор: «В баню до казармы не ходить, водку в одиночку не пить, в штанах руками по ночам не шурудить, куревом с медбратом делиться обязательно».

Не избежал своей участи и бедный Дуйчик, попав-таки в коварные волосатые руки батарейной медицины. Проснувшись однажды утром, Ильдар нащупал на носу некий прыщ, который к середине дня уже стал достаточно большим, а на самой его макушке зияла жёлтая гнойная головка. Он попытался раздавить его самостоятельно, но на следующее утро уже весь нос превратился в сплошной нарыв с огромным гнойником прямо на кончике, вызывавший зудящую боль на всей лицевой части страдающего. Тут же пошли со всех сторон советы, рекомендации, подсказки, как поступить и чем прижечь. Ашот, будучи весь день на блокпосту, принял пациента уже к ночи и тут же назначил «оперативное вмешательство».

Надо сразу сказать, что Ашотик