Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неспешно иду по улице, глазами выискивая бар, в котором я еще не был. Тошно уже от привычных мест, видеть их не могу. Впереди меня идет мужчина в длинном черном пальто, голова его слегка наклонена вниз. Когда я проходу мимо него, по моем позвоночнику пробегает странное чувство, оно слабым потоком поднимается к голове и буквально говорит мне: “ты знаешь человека сзади”. Слегка вздрагиваю толи от этого ощущения, то ли от резкого порыва ветра. Оборачиваюсь. Мы с мужчиной пересекаемся взглядами, я узнаю его.
— Герр Бауэр, здравствуйте! Сто лет вас не видел, — говорю я своему бывшему учителю, которого я и правда не видал так много времени. Чувствую радость от встречи, мне сейчас действительно надо поговорить с понимающим человеком. Столько всего надо ему рассказать.
— Приветствую, Шольц, рад тебя видеть. Как вы?
— Знаете, меня только что чуть не сбил грузовик, трамвай передо мной попал в аварию, выживших нет.
— Что же, тебе повезло, я рад за тебя. Слышал про Иммермана? Он отправился в горы с геологической экспедицией. Я счастлив, что мой ученик стал заниматься научной деятельностью. Всегда им гордился. Только подумай, человек всегда был верен своему пути и всегда тянулся к знаниям.
Я хотел выговориться, а мне опять начинают рассказывать про моих успешных ровесников. Так каждый раз, столько всего хочешь сказать человеку, а он начинает тебе рассказывать совершенно про других людей, пускай даже твоих друзей. Неужто средние ученики для них вообще не существуют? Всегда так было. Раньше Бауэр только и болтал что о Шнайдере и Раэ, его “самых лучших учениках”, великих умах, которым суждено изменить мир. И что мы имеем в итоге: Лилиан Раэ мертва, а Ганс спился. Мне хочется в душе позлорадствовать, но как только мысль об этом мелькает у меня в голове, все нутро мое сворачивается, и привычная печаль заполняет его. Даже вспоминать не хочу, это было так давно.
— Мне налево, — вдруг говорит Бауэр, — мой дом буквально в двух шагах.
— Тогда до свидания, — говорю ему я и в задумчивости иду дальше.
Неожиданно сильный порыв ветра толкает меня вправо на перекрестке. Он буквально разворачивает меня. Что же, кто я такой, чтобы противится ветру? Пойду направо, вдруг что-то интересное увижу. На небольшом возвышении прямо перед входом в портовый район разместилось старое здание, похожее на монстра из дерева и затонированного стекла. Изнутри доносится монотонная музыка, что со временем превращается в белый шум в моей голове.
Зайти туда? Почему нет. Как только я открываю дверь, в нос мне врезается запах пота и духов. Освещения в баре почти нет, а все стены обклеены черными обоями. Мебель обшита черным бархатом. Кажется, люди здесь любят черный цвет. Обычно его ассоциируют с чем-то мрачным или зловещим, но здесь он неожиданно приобрел для меня странный смысл: во мне родилась ассоциация с покоем или забвением. Захожу и вещаю пальто на крючок.
Кажется, это было как раз тем, что нужно. Заказываю виски и жду. Через минуту передо мной появляется стакан, большую часть объема которого заполняет кубическая ледышка. Само виски где-то на дне, постепенно растворяет в себе лед. Делаю глоток. Ну и дрянь. Как люди пьют такое? Совсем отвык от алкоголя, закашлялся. Бью себя в грудь кулаком. Надо выйти и отдышаться, срочно.
На улице меня пронзает порыв ветра. Понимаю, что забыл пальто внутри. Но мне даже нравится это сейчас. Пару часов назад я был готов отправится в ад, лишь бы было потеплее, а сейчас наслаждаюсь холодом. Мозг мой пребывает в некой прострации. На душе все еще погано, но на мгновение мне становится все равно, словно ветер забрал часть разума. Поворачиваю взгляд и вижу следующую картину: какой-то громила с ножом прижал к стене мужчину. То, что я вижу, вводит меня в ступор, я замираю, не зная, что делать. До моих ушей доносится их спор:
— Ты за слова ответишь, предатель, — кричит громила. Кажется второй совершенно не боится.
— Только ножом и умеешь орудовать. Вот так всегда, начинаешь вполне обычный спор, а заканчивается все поножовщиной. Не умеют люди воспринимать критику.
— Сейчас языка лишишься. Ну, я дам тебе шанс спастись. На колени!
В друг, где-то на другой стороне моего черепа появляется желание, чтобы он меня прирезал, плоть захотела почувствовать в себе металл, почувствовать, как через дыру в теле уходит уныние. Усталость бывает и не к таким мыслям приходит. Делаю шаг вперед, другой, третий. Вот я уже впритык к ним, но они меня не видят. Кажется, между спорящими такое напряжение, что вот-вот заряд пробьет молнией, и оба мужчины вспыхнут. Два фонарика во тьме. На секунду я перестал себя контролировать.
— Пшел вон от него, — вырывается из моего рта не мой голос, такой спокойный. Спокойствие в голосе, вот, что может выбесить психов.
“Я не хочу умирать, не хочу ни за кого вступаться. Нет, зачем мне это делать” — думаю я про себя, но тут другая мысль перекрывает все мои панические размышления — “Ты должен был быть в том трамвае”.
— Еще один нацик, — оборачивается ко мне мужлан с ножом. Погодите, что, “нацик”? Я заступился за нациста?
— Я не нацист, — почему я оправдываюсь? Нахера?
— Так и я тоже, — вступается мужчина, до этого прижатый к стене.
Кажется, я перевел внимание психопата на себя. Он двигается в мою сторону, держа нож наготове. Вдруг моя рука выхватывает перчатку из кармана и бьёт по ножу, который вылетает от удара и падает где-то в сугробе. Вижу испуганное лицо нападающего и удивленное лицо другого мужчины. Да я и сам удивлен не меньше их. Кажется, мне повезло, и на моей стороне сейчас эффект неожиданности. Идем ва-банк, становимся психопатами!
— Ты вызываешь меня на дуэль?! — кричу
