В тот самый миг, когда лепесток окончательно погас, Асо вдруг открыла глаза, слабым голосом, явно не узнавая верховного жреца Тота, прошептала:

– Я долго спала?

Ур Маа с невольным восхищением молча взирал на красавицу. Она была так же несравненно хороша, как и прежде, только рыжие волосы и крошечная складка у губ, делавшая ее чуть старше своих лет, говорили, что свершилось чудо.

– Я долго спала? – повторила Асо, поднимаясь и глядя в отполированную серебряную пластину зеркала.

– Нет, Лауэия, – наконец ответил жрец, казалось, совсем не удивляясь, что принцесса никак не реагирует на странное изменение цвета волос. «А что, если…»

Он не успел додумать, как в комнату ворвался Ба-Ка с диким воплем:

– Она жива, жива! – Он чуть осекся, увидев изменившуюся Асо, однако тут же завопил снова: – Ра явил ей свою милость – лучи солнца в ее волосах!

– Это чудо, – выдавливая из себя слова, проговорил фараон, стараясь казаться не менее обрадованным, чем его брат, бросившийся обнимать любимую дочь. – Проси любой награды!

– Я выскажу тебе свою просьбу наедине, о повелитель, – промолвил жрец Тота. – Полагаю, она не обременит тебя.

– Я тоже на это надеюсь, – тихо проговорил живой бог, отворачиваясь и будто теряя интерес к происходящему. – А Асхотена, – он насмешливо глянул на давнего недруга, – в темницу! Завтра жрецы решат его участь.

Пробуждение было тяжелым – большую часть ночи Тайлер не мог заснуть: то и дело вставал, пил воду – отчего-то мучила ужасная жажда – и вглядывался в затягивающую глубину висящего на шее кристалла. Тот казался одновременно и беспросветно черным, и в то же время совершенно прозрачным, но не как оконное стекло, а как вода глубокого озера, скрывающая под собой смертельный омут. С того самого момента, как стал учеником хранителя, он знал, что когда-то наступит этот час, что рано или поздно ему придется взвалить на себя груз нечеловеческой ответственности – надеть на шею древний артефакт. Но не думал, что это произойдет так скоро! Не мог себе представить.

Теперь все изменилось, и Тайлер был за это очень зол на Бобби. Ну нельзя же так бездумно лезть на рожон! Логан сам любил риск и рисковал всегда, когда чувствовал хорошие шансы уцелеть. И еще ему везло. Но когда шансов совсем нет, то везению просто негде развернуться. А Бобби двинул один, без оружия, на целую шайку вооруженных бандитов. Упрямый осел! Логан вдруг понял, что зол не на Бобби, а на навязчивый голос у себя в голове, который говорил совершенно другое: не устремись он сам в погоню за очередной юбкой, возможно, Бобби не лежал бы сейчас в реанимации с капельницей и дыхательными трубками.

Ему еще никогда не приходилось спорить с самим собой, и это его напугало. Вся злость моментально испарилась. После минутного раздумья, как всегда в сложных ситуациях, он принял простое решение. Нужно вернуться к фактам и вариантам.

Раньше было проще. Бобби принимал решения, а он, Тайлер, был на подхвате. Он как бы участвовал в опасной игре, загоняющей адреналин на невиданную высоту.

Но теперь… Его ожидали все эти люди, потенциальные невинные жертвы чертова лепестка.

Готов ли он принять на себя такой груз? Нет, не готов! Конечно, не готов! Для этого нужно быть железным, твердокаменным героем вроде легендарного первого хранителя Ричарда Торквудского или вон того же Бобби, который последние годы только и думал о том, как противостоять заключенному в странном лепестке злу.

Но какие у него есть варианты?

Он слышал от своего друга и наставника легенды о том, откуда взялось это зло и как оно было заключено в лепесток, но все эти старинные истории до сего дня казались ему скорее древним фольклором, выдумками, наивной попыткой хоть как-то объяснить приступы и видения, причем изрядно устаревшей попыткой, рассчитанной на жителей какого-нибудь средневекового замка. Такая песня менестреля, побывавшего в Крестовом походе, высокопарно переложенная в прозе. Но одно оставалось неизменным: приступы, видения и те самые преступления, которые и предвещали болезненные вспышки бессознательного прозрения. Все это было более чем реальным, ведь он сам был свидетелем и даже участником происходящего. А теперь в любой момент он может стать одним из главных действующих лиц.

Когда-то Бобби отыскал его, как сам он утверждал, с помощью священной Книги Амины, передававшейся хранителями из поколения в поколение. Недавний студент-медик Тайлер Логан вел жизнь искателя приключений, зарабатывая испытанием парашютов, скалолазного оборудования и прочего снаряжения любителей погонять со смертью наперегонки. Сейчас Логан сам толком не мог вспомнить, что именно подвигло его согласиться. Быть может, предвкушение невиданного прежде драйва, а может, лишний стаканчик «Джека Дэниэлса»? Суть не в этом. Сейчас ему следовало с помощью Книги найти помощника уже себе и подобрать нужные слова, чтобы тот согласился на безумный шаг – стать правой рукой хранителя. Хранителя зла!

Чем могут закончиться одиночные выходы, нынче он имел возможность наглядно убедиться. Если бы не эта крашеная! Впрочем, к чему увертки? Сам виноват! Он откинулся на диване, голова с самого подъема была на удивление тяжелой. Неужели с этого дня так будет всегда?! Он глядел на знакомую комнату, казавшуюся без хозяина удручающе пустой. Казалось, сейчас он выйдет из своей спальни и окликнет: «Тайлер, че ты расселся?!» Не выйдет и не окликнет. Во всяком случае, не скоро. Логан сидел, глядя на рыбок, плавающих за гладью монитора, на гладильную доску с лежащей на ней стопкой выглаженных рубах. Это он вчера не убрал – готовился к встрече с Джессикой. Проклятая встреча!

Он обхватил голову руками и начал с усилием массировать виски. Боль и не думала уходить. Она нарастала, нарастала с каждой секундой. «Это же мой первый приступ, – с ужасом догадался Тайлер. – А я еще не готов, совершенно не готов!» Комната с ее немудрящим содержимым расплылась, будто акварель под дождем, оставляя чуть заметные, едва различимые блики и контуры. На месте знакомого интерьера вдруг выступил совсем иной: ярко освещенная спальня, на ней двое без одежды в разгаре активного воспроизводства населения. Вот появляется еще кто-то, кажется, в руке утюг. Хотя нет, это пистолет. Картинка расплывается, не дает сосредоточиться, но он успевает заметить, что трое действующих лиц оказываются на крыше высотного дома. Тайлер дотягивается до подлокотника дивана, поднимает крышку. «Надо успеть, пока не отрубился».

В свое время Тайлер был удивлен терпеливости Бобби, который стойко переносил головные боли во время приступов. И, пожалев друга, позаботился о том, чтобы спасительные лекарства, которые хоть как-то могли унять боль и купировать приступ, всегда были поблизости. Теперь это ему самому пришлось очень кстати. Он быстро, практически вслепую распечатал шприц, нащупал ампулу «Метадиксана», постучал по ней, отломил кончик, наполнил шприц, выпустил струйку и всадил иглу в плечо. Еще несколько минут, и начнет отпускать. Не сразу и не полностью, но все же можно будет жить и действовать. Хорошо все же иметь медицинские навыки, пусть даже и на зачаточном уровне. Он вновь откинулся на спинку дивана. Сейчас лучше не напрягаться. Лучше все равно не станет. Только время зря потратишь. В голове по-прежнему крутились разрозненные обрывки образов, будто кто-то тряс мозаичную картину и та разваливалась на кусочки, не давая возможности рассмотреть происходящее. Сейчас Тайлеру, как никогда, не хватало Бобби с его четко структурированным умом. «Нужно понять, срочно нужно понять».