Вот только вопросы нужно задавать с осторожностью. И нужно быть готовым быстро прикрыть ошибки.

– Как вы думаете, почему лидсгаллианцы так нас ненавидят? – небрежно спросил он. – То есть мне известны стандартные ответы, но я хотел бы услышать ваше мнение. Ваши взгляды кажутся очень свежими.

Джон Смит довольно хмыкнул, на мгновение задумался, потом пожал плечами.

– В данном случае других ответов нет. Это война. Как же иначе?

– Просто война? И все?

– Просто война? Что ты имеешь в виду – просто война? Как можно назвать межзвездную войну, охватившую две трети галактики и длящуюся почти три столетия, просто войной? Триллионы погибших, десятки плодородных планет развеяны космической пылью – и ты называешь это просто войной? Вы, молодежь, растете страшными циниками!

– Я… я имел в виду совсем не это, – быстро, примирительно сказал Альфред. – Конечно, война – это ужасно и все такое. Отвратительно. Просто кошмарно. Мерзко. И наши враги, коварные лидсгаллианцы…

Джон Смит выглядел так, словно его огрели тяжелым мешком по голове.

– Что? Лидсгаллианцы – не наши враги, они наши союзники!

Теперь мешком получил Альфред.

– Наши союзники? – прошептал он, гадая, как выпутаться. Попробовал сделать ударение на другое слово в надежде отыскать смысл: – Наши союзники?

– Не знаю, что творится в Академии, – пробормотал себе под нос Джон Смит. – В мое время там давали хорошее генеральское образование и в придачу необходимый минимум лабораторного шпионажа, чтобы получить назначение, если ты подходил по всем прочим параметрам. Академия выпускала бдительных, культурных межзвездных граждан, хорошо знавших основы истории, экономики, искусства, науки и общих террористических приемов ведения войны. Кроме того, при желании ты всегда мог заняться честным, благородным делом – шпионажем. Разумеется, если ты хотел специализации, можно было после выпуска взять интенсивный курс элементарного и продвинутого шифрования, искусства креативной маскировки, простой и замысловатой лжи, физической и душевной пытки и прочих узких направлений. Но это было исключительно для аспирантов. А теперь – теперь все занимаются специализацией. Выпускают зеленых юнцов, которые могут расколоть любой космический код, но не способны солгать, чтобы спасти свою шкуру. Детей, которые создают шедевры маскировки, но не в состоянии отличить лидсгаллианца от фарседдика! Помяни мое слово, это сверхспециализация погубит Академию!

– Совершенно с вами согласен, – прочувствованно откликнулся Альфред. Подумал и решил подчеркнуть свою искренность. – Всяк сверчок знай свой носок! Всему свое место и все на месте. Пожалей ремень – испортишь ребенка. Взгляни на муравья, ленивец! – Он почувствовал, что сбился, и умолк. – Но, понимаете, сегодня в Академии считают, что ее выпускники пойдут на боевую службу и встретят более опытных старших товарищей вроде вас, а те введут их в политический курс дела прямо на месте. Само собой, по сути, я с самого начала знал, что наш настоящий враг, в глубинном, так сказать, смысле этого слова, – фарседдики, но…

– Фарседдики? Наш враг? Но фарседдики соблюдают нейтралитет – единственные из всех! Слушай внимательно, юнец, и выруби себе на носу. Ты не сможешь заниматься первоклассным шпионажем на Земле, если не будешь знать общих принципов и основополагающих данных, на которых они построены. Начнем. На лидсгаллианцев напали гарунцы, так?

Альфред утвердительно кивнул головой.

– Так! Это знает каждый школьник!

– Верно. Нам пришлось вступить в войну с гарунцами, не потому, что нам не нравятся они или нравятся лидсгаллианцы, а потому, что, если бы гарунцы победили, они бы получили возможность завоевать майрунианцев – наших единственных потенциальных союзников против растущей мощи ишполианцев.

– Естественно, – пробормотал Альфред. – В сложившихся обстоятельствах у нас не было выбора.

– Это заставило гарунцев объединиться с оссфолианцами. Оссфолианцы задействовали пакт о взаимопомощи с кензиашцами из зоны Ригеля, и, опасаясь кензиашцев, ишполианцы объединились с нами и отбросили майрунианцев к лагерю гарунцев. Затем была битва в Девятом секторе, в которой оссфолианцы четыре раза сменили стороны, что привлекло к сражению меньемианцев, казкафианцев, доксадов и даже кензиашцев из зоны Проциона и Канопуса. После чего, само собой, война сильно осложнилась.

Альфред облизнул губы.

– Само собой. Осложнилась. – Дабы сохранить рассудок, он решил приблизить беседу к настоящему месту и времени. – А тем временем здесь, на Земле, находятся шпионы… шпионы… прошу прощения, но сколько, по вашему мнению, военных разведок работает на Земле? Обычно, я имею в виду.

– Все! Все до единой! Включая фарседдиков, которые обязаны быть в курсе событий, чтобы сохранять нейтралитет. Земля, как, я надеюсь, ты помнишь из курса элементарной секретности, который читают на первом году обучения, расположена идеально – вне обычных зон боевых действий, но в зоне легкого доступа почти всех воюющих сторон. Это единственное место, где можно передавать информацию через фронты и заключать сделки. Вот почему о ней так пекутся. В конце концов, именно на Земле мы сдали доксадов, именно здесь была достигнута договоренность об уничтожении меньемианцев их союзниками, майрунианцами и казкафианцами. А сейчас мы точно так же должны опасаться наших старейших союзников лидсгаллианцев, которые пытались вступить в контакт с гарунцами с целью заключить сепаратный мир. У меня есть доказательства, я даже узнал точное место и время контакта и суть соглашения, но затем попался на удочку этой девицы с ее болтовней о кливлендском конкурсе, который она выиграла три года назад. И меня взяли.

– Контакт предстояло осуществить посредством некоего конкурса красоты, верно?

– Разумеется, конкурса красоты, – нетерпеливо ответил пожилой мужчина. – Само собой, конкурса красоты. Как еще связаться с типами вроде гарунцев?

– Представить не могу, – слабо усмехнулся Альфред. – Гарунцы, ну надо же!

Он замолчал, не в состоянии уложить в голове картину, которую нарисовал Джон Смит. Больше всего это напоминало Лиссабон во время Второй мировой войны, о котором он когда-то читал. Но это был Лиссабон в квадрате, Лиссабон в кубе, Лиссабон в немыслимой геометрической прогрессии. Вся Земля представляла собой огромный лабиринт, наводненный шпионами Лиссабон. Разведчики, контрразведчики, контрконтрразведчики…

Внезапно он подумал: каково истинное человеческое население Земли? Превышает ли его доля в общем населении долю замаскированных межзвездных агентов – и если да, то насколько? А может, не превышает?

Жизнь в «Пазлнит найлонс» была намного проще – вот единственный вывод, к которому пришел Альфред.

Джон Смит подтолкнул его

– Они идут. Отправляемся на Лидсгалл.

Стена подвала раскрылась, и пленники поднялись на ноги. Вошли двое мужчин и женщина в уличной одежде. Каждый нес в одной руке небольшой, тяжелый на вид чемоданчик, а в другой – маленькое красное цилиндрическое оружие.