не прожив и дня. На следующий год на свет появилась Энни Джорджина; у девочки был фетальный алкогольный синдром. Все физические признаки этой болезни – маленькие, широко расставленные глаза, тонкая верхняя губа и сглаженный желобок между носом и верхней губой – хорошо видны на детской фотографии. Вскоре у Энни родилась еще одна дочь, названная также Джорджиной: она появилась на свет 25 апреля 1876 года и умерла 5 мая. Незадолго до отъезда Чэпменов из Лондона, в ноябре 1877 года, родился Джордж Уильям Гарри[123]. Младенец с рождения хворал и прожил одиннадцать недель. Вскоре Энни снова забеременела, и 16 июля 1879 года, уже в Сент-Леонардс-Хилл, у нее родилась еще одна дочь, Мириам Лили. Она прожила на неделю меньше брата и умерла в октябре. Двадцать первого ноября 1880 года родился Джон Альфред. Этот мальчик – последний из детей Чэпменов – страдал врожденным параличом[124]. В письме Мириам намекает, что ни для родных Энни, ни, видимо, для нее самой не было секретом, что является причиной этих трагических смертей. В конце девятнадцатого века ученые уже начали устанавливать связь между употреблением алкоголя матерью и рисками для будущего ребенка и доносить эти открытия до общественности. Еще в 1878 году в одном медицинском журнале появилась заметка о том, что «употребление алкоголя родителями до и после рождения ребенка является главной причиной детской смертности», и это подтверждает обширная доказательная база[125]. Осознав, что ее алкоголизм причинил страдания детям, Энни могла погрузиться в еще более глубокое отчаяние из-за неспособности контролировать тягу к спиртному. В 1881 году, когда Джону Альфреду было четыре месяца, Энни надолго переехала к матери: видимо, ей было сложно ухаживать за ребенком-инвалидом и оставаться трезвой. Вероятно, в Лондоне она пыталась устроить Джона Альфреда в хорошую детскую больницу.

Примерно в то же время, когда Энни навещала мать в доме № 29 по Монпелье-плейс – ранней весной 1881 года, – ее сестры Эмили Латиция и Мириам открыли собственное ателье в доме № 128 по Уолтон-стрит, где жили вместе. Одним концом Уолтон-стрит упиралась в здание универмага «Хэрродс», который недавно расширил свои торговые площади. По словам Мириам, они с сестрой обратились в пресвитерианство и стали трезвенницами, «услышав проповедь о христианах и полном воздержании». Идея полного отказа от алкоголя нашла отклик у представителей верхней прослойки рабочего класса, стремившихся пробиться в средний класс. Ей также сопутствовала популярная философия «помоги себе сам», согласно которой бедность являлась следствием безответственных решений и поведения каждого отдельного человека. Отказавшись от алкоголя, человек мог не только сэкономить деньги, но и построить лучшую жизнь для себя и своей семьи. Взяв на вооружение это кредо, сестры Энни сумели достичь финансового процветания. Подписывая «клятвы трезвости» в присутствии членов семьи или священника, человек торжественно обещал придерживаться принципов воздержания. Помимо алкоголя это подразумевало контроль над собой, умеренность в желаниях и сознательное стремление к моральному совершенствованию. Из письма Мириам становится ясно, что Энни отчаянно хотела бросить пить, но не могла справиться с зависимостью. Сестры несколько раз убеждали ее подписать клятву, молились за нее в тяжелой ситуации, но так и не смогли заставить ее держать слово. Когда Энни приехала в Лондон в 1881 году, они наверняка видели, как тяжело ей справляться с зависимостью и как крепко болезнь держит ее в своих тисках.

Не далее как годом позже Энни проиграла битву. В конце ноября 1882 года заболела ее старшая дочь, двенадцатилетняя Эмили Рут. Когда помимо лихорадки у девочки появилась красная сыпь, Энни узнала симптомы скарлатины – болезни, унесшей жизни ее братьев и сестры. Один врач сменял другого, и наконец Эмили поставили диагноз: «менингит». Эта болезнь имела схожие со скарлатиной симптомы и также была опасна для жизни. Энни плохо справлялась с тяжелой болезнью дочери. Шли дни, Эмили становилось хуже, а Энни по привычке черпала утешение в бутылке, содержимое которой притупляло боль и затуманивало разум. Двадцать шестого ноября Эмили умерла, но Энни рядом не было. В последние минуты за девочкой ухаживала жена местного крестьянина Кэролайн Элсбери, которая, возможно, была служанкой в доме Чэпменов[126].

Еще летом публичное пьянство Энни привлекло внимание местных полицейских и магистратских судей Виндзора. Она блуждала по деревням и поместью Сент-Леонардс-Хилл. По отзывам очевидцев, Энни не буянила, а была печальной, угрюмой, тихой пьяницей, сломленной душевными переживаниями. В последнюю неделю ноября ее боль, вероятно, была невыносимой.

Неизвестно, как долго отсутствовала Энни и где ее в итоге нашли. Быть может, она пряталась в пабе или бродила по дорогам Клюэра, желая лишь одного – забыть о своих несчастьях. На этот раз поведение Энни не на шутку встревожило ее родных. Тридцатого ноября, в тот же день, когда Чэпмены похоронили дочь, сестры Энни, Эмили и Мириам, нанесли срочный визит в «Спелторн» – расположенную на окраине Лондона лечебницу для людей, страдавших алкогольной зависимостью.

В 1879 году влияние алкоголизма на общество настолько встревожило умы современников, что был принят Акт о запойных пьяницах. Государство стремилось не наказывать алкоголиков, отправляя их в тюрьму, а дать им возможность вылечиться, и взяло на себя ответственность по учреждению специальных лечебниц для тех, «чье запойное неумеренное употребление спиртных напитков представляет угрозу для… них самих и окружающих, и тех, кто не способен контролировать… себя и свои действия». Пациентов в эти «клиники» принимали по собственному желанию или «по просьбе друзей». Поступивший должен был провести в учреждении не меньше месяца, но не более двух лет. Одним из таких заведений была лечебница «Спелторн», находившаяся в Фелтеме. Туда принимали только женщин, преимущественно из среднего класса.

Девятого декабря 1882 года в учетной книге лечебницы «Спелторн» появилась запись: «Прибыла миссис Чэпмен из Виндзора в сопровождении сестры». Мириам подтверждает, что Энни согласилась поступить в дом для «запойных… по собственной воле». Чтобы стать пациентом «Спелторна», необходимо было написать официальный запрос главе лечебницы и засвидетельствовать его у мирового судьи. В Беркшире должность мирового судьи занимал Фрэнсис Тресс Барри – возможно, он и посодействовал помещению Энни в «Спелторн».

Скорее всего, сестры Энни знали о «Спелторне» задолго до того, как Энни понадобилась помощь. Основатели лечебницы – семья Антробус – жили в Найтсбридже, и местные священники, а следовательно, и их прихожане были хорошо осведомлены об их благом начинании[127]. Алкогольную зависимость в то время рассматривали по большей части как слабоволие, и программа реабилитации в лечебнице включала в основном духовную составляющую. Территория «Спелторна» площадью в четыре акра и его безмятежные тропинки, обсаженные тисами, считались очищающей, возвышающей средой, способствующей оздоровлению и духовному совершенствованию. Общие помещения и спальни находились в «красивом старинном загородном доме»; в комнатах имелись «покрывала в яркую полоску, на стенах – картинки и цитаты подходящего содержания» и «простая, но добротная мебель». Все это было призвано отвлечь «ум от мыслей о разлагающем самопотворстве»[128]. «Пациентки»