множественными смертями, но Сеня никак не может придумать, как вывести Анну Эрнестовну на чистую воду.

— Ладно, ничего страшного, — наконец произносит Сеня. — Я могу попроситься к другим жильцам. Например, Артем живет в точно такой же комнате с видом во внутренний двор. Если бы вы помогли…

Анна Эрнестовна морщится и перебивает Сеню с явной досадой в голосе:

— Да-да, конечно, но мне бы не очень хотелось, чтобы вы беспокоили соседей по таким странным поводам. Я понимаю, что вы живете в коммунальной квартире, но личное пространство и неприкосновенность жилища имеют в коммуналке такую же ценность, как и в обычном жилье, — а может, и еще бóльшую. Простите, но мирная жизнь моих квартирантов меня беспокоит гораздо сильнее серии ЖЗЛ.

Помолчав, Анна Эрнестовна добавляет:

— Если уж вам так нужно в ту комнату, я постараюсь восстановить ключ. Но сразу предупреждаю: на это уйдет время. И я напоминаю вам: речь о разливе ртути, об испарениях, о ядах, которые представляют большую опасность для жизни.

Сеня кивает и вдруг обращает внимание на календарь с изображением карельской природы. На нем стоит число: 15 февраля. Он помнит, что заселился сюда седьмого. Сеня часто путается в датах и теряет счет времени, но он абсолютно уверен, что прожил в коммуналке меньше недели: три или четыре дня. Откуда взялось еще несколько дней, которых Сеня не помнит?

К Сене возвращаются слабость и чувство, будто он отдаляется от всех предметов. То же самое он испытал вчера в комнате Сергачева. Вчера ли? Сене кажется, что если он попробует встать, то ноги его не послушаются. Яркий свет и тусклый упрямый взгляд хозяйки придавливают его к стулу. Сеня начинает обильно потеть.

— Нездоровится? — Анна Эрнестовна пододвигает чашку. — Попейте чайку.

Сеня снова глядит на календарь и только теперь замечает, что он за прошлый, 2021-й, год. Хозяйка с шумом ставит чашку на стол, как будто только что осушила стакан водки.

— У вас нет таблетки от головы? — откашлявшись, говорит Сеня.

Анна Эрнестовна легко поднимается, целомудренно прикрываясь полами халата, и отправляется в туалет, где лежит аптечка. Услышав, что замок на двери туалета защелкнулся, Сеня встает и начинает открывать все доступные шкафчики и дверцы на кухне, после чего направляется в коридор. Сперва он заглядывает в стеклянный сервант, потом — в шкафчик у входной двери. Он выдвигает ящичек подзеркальника и там, среди монеток и фантиков, находит два одинаковых английских ключа. Сложив оба ключа в карман брюк, Сеня снимает с крючка свой пуховик, чтобы поскорее уйти. В это время хозяйка выходит из туалета с блистером пенталгина в руке.

Сеня краснеет и отводит глаза: все же наряд у Анны Эрнестовны чересчур откровенный.

— Спасибо, мне стало получше. Это все ваш волшебный чай.

Хозяйка одаривает Сеню грустной улыбкой, как будто он запоздал с комплиментом чаю на пару десятков лет.

* * *

Весь день Сеня проводит дома: спит или листает фрагмент книжки Чуковского с воспоминаниями о Вагинове. Почти ежеминутно Сеней овладевает предчувствие, что в дверь вот-вот постучат, но никто не стучит и даже не проходит по коридору. К вечеру начинается резкое потепление. Капли барабанят по карнизу без остановки. Сквозь сон Сене кажется, что карниз превратился в клавиатуру ноутбука, на котором его конкурент Валаамов как одержимый печатает текст биографии Вагинова.

Около часа ночи Сеня идет в коридор и долго стоит, прислушиваясь к звукам квартиры. Убедившись, что все затихло, он на цыпочках подходит к двери с отломанной ручкой. Он достает один из английских ключей и с первого раза открывает замок: тычет ключом в темноте наугад, но сразу же попадает в скважину. Сеню вдруг посещает философское озарение: в сущности, жизнь в коммуналке сводится к бесконечным манипуляциям с разного рода дверьми.

В ничейной комнате оказывается намного светлее, чем Сеня предполагал. Здесь нет штор, и фонарь с улицы бьет прямо в центр. У окна стол с компьютерным креслом, рядом диван и стеклянный стеллаж с фотографиями: в основном это даже не фото, а листы А4, на которых распечатаны изображения одного и того же парня лет восемнадцати: с прической каре и пирсингом на губе, одетого в жилет с ромбиками поверх футболки. На всех этих картинках у парня задумчивое и усталое лицо и он не смотрит в камеру. В темном углу комнаты стоит страшное черное кресло из кожи. От него Сене делается не по себе: в этом кресле есть что-то от глубоководного монстра. Сеня легко представляет, как это кресло поднимается из глубин. «Посмотрите, это же кресельный монстр», — объявляет неизвестный мужчина в панаме, не меняя ленивой позы на лежаке. Сеня догадывается, что этот мужчина — Валаамов, и глупый страх проходит сам собой.

Сеня осторожно ступает по полу, но половицы все равно немного скрипят. Из потолка торчит здоровенный железный крюк. В сочетании с ним кресло напоминает сорванную с крюка коровью тушу. Сеня подходит к окну и глядит в полукруглый двор. Все те же сараи, и та же мусорка, и дом напротив, кажущийся нежилым. Сеня очень долго смотрит в окно, пытаясь насладиться моментом. Пробравшись ночью на чужую жилплощадь с украденным ключом в руках, Сеня чувствует одуряющее спокойствие. В воображении сразу же возникает Вагинов, который перемещается по комнате какими-то квантовыми скачками: вот он у окна — а вот уже лежит на полу, скрестив руки. А вот сидит за столом, при свечах, задумчивый и печальный, старающийся не замечать симптомов запущенного туберкулеза.

Сеня медленно, как во сне, подходит с включенным фонариком к стене. Сеня отрывает кусок от обоев и видит под ним слой газет — старых и пожелтевших, явно принадлежащих той же эпохе, что и газета в комнате Сергачева. Это комната точно такого размера, как и у поэта-дольщика, но здесь все совершенно иначе. Другая энергетика. «Энергетика, аура, карма», — говорит шепотом Сеня, пытаясь вглядеться в шрифт. Забыв, где он находится и который сейчас час, да и вообще толком не понимая зачем, Сеня становится вплотную к стене и простукивает ее костяшками пальцев: возможно, надеясь узнать толщину стены, проверить, нет ли в ней полостей. На секунду квартира погружается в абсолютную тишину. А потом Сеня слышит грохот, оглушительный скрип половиц и следом за ним — отчаянный женский вой, практически рев: кто-то за стенкой зовет на помощь.

* * *

Артем не перестает удивляться своему хладнокровию. Он похитил человека в центре Петербурга, при свете дня, в неблагоприятных условиях, столкнувшись с огромными сложностями, а у него даже не участился пульс. Он держит