Джо и потряс головой, — слишком поздно. Попробую этот новый шампунь от перхоти, и разбежимся по-хорошему».

Допустим, вы написали первую главу от лица Энн, и она уже выбросила рубашки Джо из окна. Затем вы написали вторую главу от лица Джо, который купил себе шампунь. И вот, они вместе в одной комнате. Значит, можно теперь говорить от лица обоих — вы же все подготовили!

Нет, подождите. Даже если читатель уже знаком с мыслями Джо и Энн, у него нет никакого желания истерично перескакивать с одного персонажа на другого. Независимо от завязки, это лишь отдаляет читателя от обоих героев. В итоге невозможно проникнуться состоянием ни одного, ни другого, потому что неизвестно, когда случится очередной скачок.

В сцене, где Энн и Джо вместе, лучше было бы избегать мыслей Энн, хотя мы и побывали в ее голове ранее. Читатель рано или поздно вернется к ней и узнает, что она об этом думает. Ну а сейчас оставьте читателя в напряжении, ведь именно это заставляет его переворачивать страницы.

ПЕРСОНА НОН ГРАТА

Некоторые писатели конца ХХ века успешно использовали в своих романах повествование от второго лица («ты, читатель»). Так поступили Итало Кальвино в книге «Если однажды зимней ночью путник» и Джей Макинерни в книге «Яркие огни, большой город». И, собственно, на этом всё. Ажиотажа вокруг этого захватывающего приема не возникло. Из него не вырос новый жанр, а уже известные авторы не кинулись пересматривать свое отношение к повествованию от первого лица. Нововведение предлагало не больше, чем любое другое нововведение — оно было новым, и ключевое слово тут — «было». Новизна, пожалуй, — самое кратковременное и бесполезное из всех качеств.

Впервые столкнувшись с повествованием от второго лица, читатель думает: «О, так это же то самое повествование от второго лица!» И на этом, собственно, ваш смелый отход от традиций себя исчерпывает.

Стоит привыкнуть, и «ты» уже читается как «он» или «я». Читатель не верит, что история действительно произошла с ним, к тому же утомлен общей заунывностью повествования. А у редактора совершенно нет энтузиазма, чтобы после первого всплеска: «О, так это же то самое повествование от второго лица!» — читать дальше. Очень редко редактор видит за таким повествованием великолепную идею и принимает книгу к изданию. Разве что с условием: пусть автор перепишет ее в традиционной манере.

ДЕМОКРАТИЯ

КОГДА КАЖДЫЙ УСЛЫШАН

Утратив веру после случая с удалением яичников, Реверент Уайт оставил свой приход и отправился в свободное плавание. И вот он стоял в очередном захудалом баре и, держа в руках стакан текилы, размышлял обо всех поворотах на своем жизненном пути. Как темна была дорога, что привела его из Миннеолы в этот мексиканский Фриджоле, где не было места закону!

— Hola[17], красавчик! — обратилась к нему сеньорита, смерив взглядом крепко сложенного гринго. Он внес бы разнообразие в череду грязных бродяг, с которыми ей приходилось спать за песету или порцию брухахи, изумительного местного блюда из креветок.

Грубый бармен наблюдал за их разговором с обычной усмешкой. Сколько же пар, лишенных любви, прошло через его перевалочный пункт!

— Hola, — ответил Уайт, но внутри у него все сжалось от воспоминаний о жене. С сожалением он наклонился и потрепал Фидо по голове. Тот сидел с высунутым языком и изогнулся от удовольствия. Сеньорита улыбнулась — с этим пушистым амиго ей было бы проще всего подружиться.

Мариначи заиграли очередную удалую польку. Лица музыкантов были торжественны и молчаливы. Каждый размышлял о своем горе. Если бы заработать еще тортугу сегодня, думал первый музыкант, тогда бы у него было на одну тортугу больше, чем у второго и третьего музыканта. Ох, как бы он был рад!

Как много босоногих жизней унеслось вслед за пыльными ветрами, веющими над одинокой равниной Писо Махадо!

Итак, вы выбрали роль вездесущего рассказчика, наделив себя свободой знать все истории, заглядывать в мысли каждого и объяснять химические формулы жидкости для мытья посуды в сценах, где единственным действующим лицом является умственно отсталый ребенок. И теперь вы готовы описать вечеринку с точки зрения каждого присутствующего! Это, безусловно, позволит читателю проникнуться сложной социальной структурой «Бар-мицвы»[18] Ваксмана! Это будет «Расёмон»[19] среди романов о бар-мицве!

Единственная проблема заключается в том, что к тому моменту, когда вы перейдете к третьей главе, читатель будет из последних сил пытаться не упустить нить и не запутаться, чьи же это мысли. Когда точке зрения каждого присутствующего в помещении уделяется равное количество времени, это уже не роман — это фокус-группа.

Если вы пишете от лица вездесущего рассказчика, то для начала создайте убедительный голос всезнающего повествователя, а не давайте слово всем подряд. И потом уже с этой позиции погружайтесь в мысли персонажей. Но чтобы все получилось, вы должны безупречно контролировать смену точек зрения. Не прыгайте из одной головы в другую по принципу «куда хочу — туда лечу».

ЧТЕНИЕ ЧЕРЕЗ ПЛЕЧО

КОГДА ГЕРОИ ВЛАДЕЮТ ТЕЛЕПАТИЕЙ

Бетти посмотрела на Джо. Вот человек, с которым она хотела бы связать жизнь, но вдруг все, что ему было нужно, — это мультимиллионное состояние ее пуговичной империи?

Джо нахмурился. «Я люблю тебя, Бетти, и вовсе не из-за твоих денег. Все, чего я хочу, это самому пробиться в жизни и найти свой путь», — думал он.

Джо был чувствительным. Бетти не знала, как убедить молодого человека, что ее привлекло именно его остроумие, образ мыслей и умение ловко справляться даже с самыми трудными пуговицами, когда они впервые встретились на ПугвоФесте в 2006 году. О, тогда, в «Виннипег Хилтон», на съезде тысяч увлеченных пуговицами, он просто блистал!

Джо вздохнул и отвернулся к окну.

— ПугвоФест кажется теперь далеким сном, — сказал он. — В суровой реальности моего умения застегивать одежду на пуговицы недостаточно, чтобы тебя удержать.

Когда персонаж вслух отвечает на размышления другого персонажа, у читателя создается впечатление, что герои читают книгу вместе с ним. Эта вопиющая ошибка упрямо напоминает читателю: все происходит не по-настоящему.

Нечто похожее бывает, когда герою, от лица которого ведется повествование, каким-то образом известно многое о других персонажах, об их истории, о том, что происходит в другом городе, — просто потому, что об этом знает сам автор. Однако вся информация, которой владеет персонаж, должна быть обоснована. Конечно, герой может искать нужные ему сведения или слушать сплетни, но об этом нужно упомянуть задолго до того, как обнаружится его потрясающая