— В прошлом году. Всего один раз.

— «И за вклад в образовательное кино», — прочла Харриет.

Братья Трэвиса разразились смехом.

— Образовательное? — повторил Дариус. — Ты?

— Очень смешно, — ухмыльнулся Трэвис. — Я появился в паре документальных съемок. Я же говорил, это надувательство. Кто-то состряпал это.

— Конечно, — заявил Марсель. — Никто даже не подумает, что ты и есть этот «кто-то», только потому, что у тебя номинаций больше, чем у остальных.

Все аплодировали и чокались, поднимая свои бокалы, хотя Трэвис выглядел смущенным даже сквозь смех.

Эймос взял бумажку у Харриет и изучил ее.

— Это фальсификация, — повторил Трэвис. — Ни у кого не может быть столько номинаций, если только кто-то не подергал за нужные веревочки.

— Конечно, — согласился Эймос. — Очевидно, это для поддержки твоей кандидатуры на роль в фильме. Ты возьмешь все награды. Твой невероятный успех будет официально признан, и роль станет твоей. Великолепно.

— Ты считаешь, это хорошо? — уточнил Трэвис.

— Если ты хочешь, чтобы что-то произошло, нужно это организовать, — сказал ему Эймос. — Ясно, что тебя поддерживают важные люди.

Было очевидно, что Трэвис вырос в его глазах. В мире Эймоса Фэлкона дела делались именно так.

— Ты упомянул дату в следующем месяце, — произнес Эймос.

Трэвис кивнул:

— Церемония награждения состоится пятнадцатого, в Лос-Анджелесе.

— Великолепно. Я буду там.

— И я, — сразу же подхватил Марсель, — и Кэсси.

— И мы с Харриет, — добавил Дариус.

Джексон и Леонид присоединились, и с головокружительной скоростью все было спланировано.

Вся семья Трэвиса, даже Эймос, будут присутствовать на столь важном для него событии. И в профессиональном, и в личном плане это будет ночь его славы.

По пути наверх в их номер Трэвис был разгорячен, восклицая:

— Ты сделала это!

— Нет, это сделал ты, — запротестовала Шарлин.

— Не спорь со мной!

Он повернул ее к себе и поцеловал так пылко и страстно, что это пробудило в ней ответное желание, вырвавшееся наружу, подавляющее ее, несмотря на ее благие намерения. Только звук открывающихся дверей лифта вернул их обратно на землю.

— Пойдем, — сказал Трэвис, направляясь к их номеру. Войдя внутрь, он взял в ладони ее лицо, нежно глядя ей в глаза. — Леонид прав, — промолвил он. — Мне необходимо, чтобы ты была рядом, так что теперь тебе точно придется выйти за меня замуж.

— Но…

— Никаких но. Я не приму отказа в качестве ответа. Скажи, что выйдешь за меня.

— Трэвис… — В замешательстве Шарлин изучала его лицо, отчаянно пытаясь понять то, чего не могла постичь.

— Скажи «да». Скажи это! — ласково потребовал Трэвис.

— Да, — прошептала она. — Да!

— Правда? Ты не передумаешь?

— Правда!

— Докажи!

Не было нужды спрашивать, что он имел в виду. Даже когда он говорил, он тянул ее к кровати, и это привело ее в нетерпение.

В дни после первой близости они относились с подозрением друг к другу, и Шарлин гадала, случится ли это снова. Теперь она поняла, как это было бы ужасно. Никогда больше не прикоснуться к нему, не почувствовать его прикосновений, никогда больше не испытать сладостного возбуждения, находясь рядом с ним, потом еще ближе, пока, наконец, они полностью не растворятся друг в друге от головокружительного восторга.

Трэвис любил ее медленно, даже нерешительно, словно их первый раз все еще оставил его в сомнениях. Ему было трудно быть действительно уверенным даже сейчас, но в ее силах было подобрать к нему ключик. Крепко обхватив его руками, она полностью отдалась чувствам и эмоциям, открывшим ей новую вселенную — вселенную, которую они найдут вместе.

Когда он уснул, Шарлин поднялась и села у окна, любуясь его неподвижным телом на кровати. Здравый смысл все еще бушевал, и она знала, что должна остановить эту бессмыслицу раз и навсегда.

«Ну вот, ты поддалась. Согласилась на второе место», — нашептывал ей внутренний голос.

«Трэвис никогда не смог бы быть вторым по значимости».

«Но он может предложить тебе только второе место, и ты знаешь это. То, что случилось этой ночью, — лишь удачное стечение обстоятельств. Теперь он точно тебя не отпустит», — не умолкал внутренний голос.

«Я не хочу, чтобы он меня отпускал!»

«А что он предлагает? Любовь?»

«Я не знаю».

«Нет, знаешь. Он не влюблен в тебя. По крайней мере, не так, как ты в него».

«Но я нужна ему! А если… если однажды все закончится, я буду рада тому времени, что мы провели вместе. Я люблю его и забочусь о нем, отдаю ему все, что могу. И если он счастлив, это все, что мне нужно. А теперь проваливай и не надоедай мне больше!»

А в Лос-Анджелесе все гудело из-за приготовлений к важной вечеринке. Слухи крутились вокруг того, что будет происходить, и объявления о съемках нового фильма. Каждый, кто занимал хоть какое-то место в индустрии шоу-бизнеса, был решительно настроен присутствовать там.

Единственным разочарованием было то, что бабушка и дедушка Шарлин не смогут присутствовать. Их отпуск закончится за два дня до начала церемонии, и они слишком устанут от долгого перелета домой, чтобы пересесть на другой самолет до Лос-Анджелеса.

— А они могут поменять рейс? — предложил Трэвис. — Прилететь прямо сюда из Африки и погостить у нас немного, чтобы восстановить силы перед возвращением в Лондон.

Но когда Шарлин предложила это Фрэнку по телефону, он поблагодарил, но отказался.

— Эмма устала, ей нужно домой. Мы все увидим по телевизору. Ты услышишь, как мы чокаемся бокалами за ваш успех.

— Как жаль, — искренне огорчился Трэвис. — Их пребывание здесь сделало бы вечер идеальным, особенно когда все узнают наши новости.

Трэвис планировал завершить вечер объявлением об их помолвке.

— Лучше я сделаю это, когда получу первую награду, — задумался он, — на тот случай, если других не будет.

— Ты знаешь, сколько их должно быть, — сказала Шарлин. — Это будет твой вечер.

Его вечер в любом случае. Его семья начала съезжаться за два дня до события. Эймос, Джанин, его жена, и Фрейя обедали с ними. Шарлин была поражена выражением гордости и удовлетворения на лице Эймоса.

«Наконец он получил от отца то, что хотел, — подумала она. — Ну, почти получил. Не позволяй чему-либо все испортить».

Ее вечернее платье было из великолепного темно-синего бархата, с тугим корсажем и длинной струящейся юбкой. Трэвис помог ей застегнуть молнию.