– Ну что, тебе это будет полезно? – спросил Михаил Сергеевич.

– Конечно, будет. Это гораздо лучше, чем ничего. – Легостаев поднялся с дивана. – Спасибо. Что ж, я, пожалуй, пойду.

– Заходи в любое время, – сказал Бердышев. – Я всегда тебе рад.

Он снова затянулся кальяном и выпустил к потолку облако сизого дыма. В это время вернулась Лолита.

– Что же вы, шеф, так долго скрывали от меня вашего юного приятеля? – промурлыкала девушка, нежно взяв Никиту под руку. – Могли бы и раньше нас познакомить. Потанцевать не хочешь, красавчик?

Никита мягко высвободил руку.

– Извини. Может, как-нибудь в другой раз…

– Почему не сейчас?

Бердышев наблюдал за ними, довольно улыбаясь. Лолита прильнула к Никите и провела рукой по его животу. Легостаев от неожиданности отпрянул и налетел на приоткрытую наружу дверь. От удара она широко распахнулась и с грохотом ударилась о стену, сбив с ног одного из светловолосых близнецов, который как раз подошел к кабинету, неся поднос с напитками. Поднос вылетел у парня из рук, брызги коктейля веером окатили всех, кто оказался рядом, бокалы со звоном грянулись о пол. Лолита с перепугу снова схватилась за мокрого Легостаева.

– Я так и знала! – раздался громкий возмущенный вопль.

Прямо перед ними, широко расставив ноги, стояла Лиза Орлова. Из-за нее выглядывал испуганный Игорь Лапшин.

– Так и знала, Никита! – гневно продолжала Лиза. – Так вот почему ты не обращаешь на меня внимания! Кто эта белобрысая девица? И чем она лучше меня?

– Ну все, – разочарованно протянула Лолита. – Романтический момент упущен.

– Что здесь происходит? – заинтересованно подал голос Игорь.

– Люди, – раздраженно произнес Никита, отскакивая от Лолиты, – оставьте меня в покое!

И он, пулей вылетев из кабинета, быстро сбежал вниз по лестнице.

– Это он мне? – удивленно спросила Лиза у Игоря. – Почему… он это сказал?

Игорь пожал плечами.

– Представления не имею. Пойдем лучше потанцуем? – предложил он.

Бросив Никите вслед недоуменный взгляд, Лиза согласилась.

Никита выскочил из клуба в сильнейшем раздражении. Он терпеть не мог, когда на него так беззастенчиво вешались. Да еще футболка была вся мокрая от коктейлей! Никита выдернул из кармана носовой платок, чтобы промокнуть одежду, и тут на землю упал клочок белой бумаги. Легостаев подобрал выпавшую бумажку. Это был адрес Сейлин Бероевой.

Никита взглянул на часы. Время еще не слишком позднее, так что вполне можно ее навестить. Судя по адресу, особняк Бероевых находился в старой части города. Туда Никита и направился.

Члены «Красной сколопендры» собрались в роскошном пентхаусе ультрасовременного отеля. Весь город лежал перед ними как на ладони – море огней, мерцание иллюминации, сияющие всеми цветами неоновые вывески. От этого праздничного зрелища захватывало дух. А сверху, сквозь стеклянную крышу, в помещение струился свет огромной полной луны, висящей в темном небе прямо над их головами.

Алекса сидела, поджав под себя ноги, на широком столе из черного дерева и лениво обмахивалась веером. Вокруг стола в глубоких креслах расположились Шахиня, Козырь, Амбал и Одноглазый. В кабинете царила тишина. Марат и Очкарик робко стояли у дверей.

– Занятно, – наконец произнесла Алекса. – Объясните мне одно: как их вычислили? Багира и Цезарь вряд ли афишировали тот факт, что состоят в «Красной сколопендре». Если узнали о них, то знают и обо всех нас. – Она выдержала паузу, а затем произнесла: – Кто-то проговорился.

– Этого не может быть, – тут же возразил Марат.

– У тебя есть другие соображения? Так, может, поделишься с нами? Мы с удовольствием тебя выслушаем.

Марат испуганно замолчал и отвел глаза.

– Молчишь? Вот и молчи, если нечего сказать, – проговорила Алекса. – Я уверена, что кто-то сдал всех нас.

– Но кто? – спросил Козырь.

Алекса медленно обвела глазами окружающих.

– Вполне возможно, что этот кто-то сейчас присутствует в комнате. Только мы знаем друг о друге все. Кодовые имена, пароли, задания и то… как мы стали теми, кем являемся. Только мы, – повторила она. – И я доверяю всем вам… – Тут ее взгляд остановился на Очкарике. – Кроме тебя.

– Что?! – задохнулся Очкарик. И сразу затрясся мелкой дрожью, на его лбу выступили крупные капли пота. – Я… Да я бы никогда…

Алекса резко спрыгнула со стола и медленно приблизилась к нему, продолжая грациозно обмахиваться веером.

– Что у тебя с рукой?! – грозно спросила она.

Очкарик заслонил перебинтованную кисть здоровой рукой.

– Я же говорил, несчастный случай! – почти взвизгнул он.

– Сними повязку, – приказала Алекса.

Очкарик был на грани обморока от страха.

– Нет!

– Снимай, я сказала.

За спиной Алексы Шахиня щелкнула пальцами и сделала знак рукой Одноглазому и Амбалу, указав на Очкарика. Они поднялись со своих мест и моментально прижали его спиной к стене. Очкарик заверещал и забился от ужаса, но им не составило большого труда сорвать с него бинт.

Амбал вздернул руку Очкарика повыше, при этом ноги бедолаги повисли в воздухе. Теперь все увидели, что его ладонь проткнута насквозь. В самой ее середине багровела аккуратная продолговатая прорезь, стянутая ровными швами. Сделать такую дырку мог лишь острый нож с широким лезвием. Или узкий меч. Рану Очкарику нанесли совсем недавно, края еще толком не затянулись и продолжали кровоточить. Амбал резко отпустил его, и Очкарик брякнулся на пол.

– Я так и думала, – усмехнулась Алекса. – Ты ничего не хочешь нам рассказать?

Очкарик выпучил глаза и тяжело задышал, не в силах вымолвить ни слова. Стекла его очков сразу запотели.

– Ну что ж, – тихо произнесла Алекса.

Воздух в комнате внезапно сгустился. Легко спрыгнув со стола, Алекса подошла к Очкарику, выпрямилась, как струна, и закрыла глаза. Над ее головой возникла едва заметная черная дымка, которая начала быстро расти. Вскоре она окутала женщину целиком. Алекса рывком вскинула руку со скрюченными пальцами и с силой прижала ее ко лбу Очкарика. Тот громко застонал, словно от сильной боли. И тогда Алекса открыла глаза, белые, с полным отсутствием зрачков.

– Откройся мне! – проревела она.

Этот голос не мог принадлежать женщине. Он даже не мог принадлежать человеку. Это было громкое утробное рычание, сопровождавшееся клекотом, подобное крику из самой преисподней.