— Вижу, ты не местный. Поведай нам, кто ты, откуда и куда держишь путь.

— Меня зовут Калим, — ответил юноша. — Родом я из Дитмонда, оттуда и прибыл. А цель моего визита покажется вам довольно странной: я ищу самую мрачную пещеру Каррольских гор.

— Самую мрачную? — громко переспросил лысый; в его глазах не было ни капли удивления. — Пещер здесь много… и каждая из них отнюдь не переполнена светом.

— В этом вся и сложность… — согласился юноша.

— Пещер в горах действительно немало, — вмешался усатый, — однако я видывал в свое время одну необычную…

— Расскажите подробнее, — взмолился Калим.

— Он тебе баек наговорит! — усмехнулся лысый, после чего обратился к усатому: — Откуда ты можешь знать о пещерах? Ведь ты ничего не умеешь, кроме как напиваться да вывески с таверн снимать!

— Тише! — воскликнул тот. — Обертан услышит. В тот день я действительно перебрал и, между прочим, раскаиваюсь в содеянном. Я бы вернул вывеску на место, да только вот не помню, куда дел ее той ночью… А что касается пещеры, то это не байка. Мне приходилось бывать в таком жутком месте, что я до сих пор содрогаюсь при мысли об этом. — Усатый повернулся лицом к юноше и начал свой рассказ. — Однажды я задержался в лесу после охоты. В тот день мне ничего не удалось подстрелить, и я возвращался домой с пустыми руками. Естественно, я был разочарован, и потому медленно шел по лесной тропинке, опустив голову. А на улице вечерело. Подняв глаза, я понял, что тропинка, ведущая к Монтвиллю, затерялась в темноте, а сам я продвигаюсь в ином направлении. Решив, что ночью дорогу искать бессмысленно, я свернул в горы, где и собирался заночевать. Минуло около часа ходьбы под густыми кронами и еще полчаса подъема по мшистому склону — и предо мной возникла большая черная дыра в скале. Это был вход в пещеру, чему я очень обрадовался, ибо сильно устал и хотел отдохнуть. Когда я подошел к заросшей мхом дыре, мне показалось, будто из пещеры льется едва заметная струя света. Это заинтересовало меня и одновременно насторожило. Если предположить, что такой же охотник или простой путник нашел место для ночлега и спокойно отдыхает у костра, то это было бы замечательно. Я даже стал строить предположения: а вдруг этот человек также из Монтвилля, и я узнаю его. Но с другой стороны, в этой пещере могли скрываться и разбойники, о чьих логовах в Каррольских горах ходят многочисленные слухи. Поэтому я решил бесшумно спуститься в пещеру, стараясь не привлекать к себе чьего-либо внимания, и лично убедиться в присутствии там людей. Но усталость меня подвела: как только я ступил на голый камень, нога моя соскочила, и большой кусок горной породы, отколовшись от скалы, с шумом покатился в темноту. После этого мне показалось, что струи света больше нет, хотя я и не уверен в том, что она там была. На миг досада охватила меня, и я громко крикнул:

— Есть ли здесь кто-нибудь?!

Ответа не последовало, лишь громкое эхо. Тогда я повторил свой вопрос — снова тщетно. Решив, что слабый свет действительно был плодом моего воображения, я стал медленно спускаться в пещеру, ибо сильный ночной ветер, гуляющий у входа, был невыносим. Однако далеко заходить я тоже не собирался, не отрицая все же опасности этого предприятия. Медленно продвигаясь наощупь, я добрался наконец до места, где решил провести ночь. Откуда-то из глубины пещеры доносился странный неприятный запах, но я не придал этому значения. Положив под голову дорожную сумку, я улегся на голом камне и уснул. Мой сон был беспокойным и, судя по всему, недолгим. Я проснулся, обвеянный странным ощущением, будто я не один в этой пещере. Вокруг стояла непроглядная тьма, и необъяснимое чувство не желало покидать меня. Зловония, казалось, стали сильнее. Я молча сидел, боясь пошевелиться, и безуспешно всматривался в темноту. Безумные мысли не давали мне покоя, но, просидев в таком положении около часа, я снова стал поддаваться сну и, вероятно, совсем скоро уснул бы, но случилось странное. Неожиданно полнейшую многочасовую тишину нарушил глухой непонятный звук, не сравнимый ни с чем привычным. Доносился он откуда-то снизу, вероятно из глубины пещеры. Поначалу я подумал, что услышал всего-навсего отголоски сильного порыва ветра, гуляющего в лесу, но звук повторился и убедил меня в обратном. Теперь я был уверен, что он иного происхождения, и это не на шутку испугало меня. С этого момента ничто не заставило бы меня хоть на минуту сомкнуть глаза. Более того, звук участился, но стал тише, а совсем рядом послышались шорохи. «Не призрак ли нарушает мой покой?» — с ужасом спросил я у самого себя.

— Кто здесь?! — настороженно спросил я.

В ответ тишина. Шорохи стали более отчетливыми, и я встал. Мое тело напряглось, ожидая худшего; свой кинжал я держал наготове. Но в один миг все звуки стихли, и в пещере вновь воцарилась тишина. И тут я вспомнил, что где-то на дне моей сумки лежат спички. Их положила туда жена, узнав, что я отправляюсь на охоту. Сперва я не хотел брать с собой маленькую коробочку, будучи уверен, что долго в лесу не задержусь. А тут вот как вышло. И почему я не вспомнил об этом раньше?.. В темноте бросившись к сумке, я принялся искать в ней спички и наконец нащупал. Каковым же было мое волнение, когда я торопливо пытался зажечь спичку. И каковым же был мой ужас, когда я сделал это! То, что я увидел вокруг себя, до сих пор вселяет в меня дикий страх. Повсюду в пещере валялись гниющие человеческие кости и черепа, стены были измазаны кровью. Сомнений быть не могло: именно ужасные останки разбавляли пещерный воздух невыносимой вонью. Где-то близко снова послышались шорохи. Мой огонь погас. Обвеянный ужасом, я стал бесшумно пробираться к выходу. Коробка спичек выскользнула из моих пальцев, когда я увидел то, что меня окружало, поэтому шел я в полнейшей темноте. Всю дорогу меня не покидало чувство, будто кто-то неотступно следует за мной, но, возможно, это было лишь плодом моего воображения. Тем не менее, страх возрастал с каждым мгновением, и когда я почувствовал, что выход рядом, я резко рванул прочь из этого ужасного места. Я бежал без оглядки по ночному лесу и оказался в Монтвилле еще до восхода солнца. С тех пор я никогда не останавливался на ночь в горах.

Когда усатый кончил свой рассказ, оказалось, что его слушали уже не три человек, сидевших за одним столом. Эта история привлекла внимание почти всех, кто находился в этот вечер в баре на первом этаже «Таверны Обертана». И если бы Калим не был весь обращен в слух, он непременно заметил бы, что большинство мужчин собрались вокруг его стола, а все посторонние звуки в таверне стихли. Как только последнее слово сорвалось с губ рассказчика, по таверне пронесся гул голосов, среди которых различались и насмешливые возгласы: «Вранье!». Однако подавляющее большинство присутствующих, похоже, поверило словам усатого, и вокруг по-прежнему хранилось задумчивое молчание. Но вскоре народ стал расходиться по своим местам, и в таверне вновь нарастал шум, разжигались споры, звенели железные кружки.

— Да, — после длительной паузы протянул лысый. — Если сказанное тобой — чистая правда, то я пожму твою руку: ты действительно пережил многое за ту ночь.

— Можешь не сомневаться, — промолвил усатый, после чего обратился к юноше: — Если в Каррольских горах и существует самая мрачная пещера, то это она и есть.