Ослепительный желтый диск взлетал над империей все выше. Группа из пятнадцати человек достигла наконец могучих подножий. Чудесный запах леса, разбавляемый нежным горным воздухом, парил по светлой долине. Старик замедлил шаг и задумался.

— Послушай, Артис, — обратился к нему усатый, — не хочешь ли ты сказать нам, что забыл, где находится пещера?

— Постой… кажется, Марк Дариэль говорил мне о Медвежьем ущелье… — неопределенно ответил старик, и сердце Калима вновь сжалось, когда он услышал имя своего покойного отца.

— Только не говори, что мы проделали такой путь зря! — снова недовольно промолвил усатый, повысив голос.

— Да погоди ты! — рявкнул кто-то из толпы. — Дай Артису подумать…

Усатый отвернулся и отошел в сторону, что-то бормоча себе под нос.

— На учениях в басмийских землях такого проводника уже давно лишили бы звания… — твердил он будто самому себе, а затем, поравнявшись с Калимом, начал было описывать тому Андагарский полуостров, где ему случалось бывать на военных учениях, на что юноша вдруг печально отрезал:

— Я не бывал в Басмийском царстве! Я нигде не бывал… — после чего рассказчик неловко замолк.

— Вспомнил! — вдруг воскликнул старик, и все в ожидании напряглись. — Вперед, к Медвежьему ущелью!

Они свернули на восток. Склоны великих Каррольских гор покрывались густыми зелеными лесами. Но солнце всемогуще: даже сквозь густую, как туча, листву золотистые утренние лучи проглядывали, устилая путь нежным пятнистым ковром. Бриллиантовые росинки ярко блестели на травинках и листьях деревьев, привлекая к себе внимание путников, чем пользовались быстроногие зайцы, незаметно проскальзывая мимо очарованных взглядов. Калим, унылый внутри, дивился всему вокруг, не опуская своих очей. Как прекрасен и свеж был этот день! Как сказочен был этот неповторимый лес! Неужели здесь так всегда? Неужели в этом мире есть что-то еще, кроме обветшалых дитмондских стен? И действительно ли есть эта жизнь, новая, иная?..

Пятнадцать человек искали Медвежье ущелье и наконец нашли. Внимание Калима привлек старый ржавеющий гербовый щит Дитмонда, который лежал в траве. Так и был найден заросший кустарником узкий вход в темную пещеру. Сомнений быть не может: именно эту дыру в камне осаждали некогда имперские солдаты, и именно там, внутри, состоялась жестокая битва защитников и хозяев пещеры — разбойников. Здешние места поросли мхом, а когда-то на голые камни лилась свежая кровь…

— За мной! — тихо скомандовал усатый, обнажив свой меч и сделав первый шаг в пещерную пустоту.

Все медленно поплелись за ним, держа наготове свое оружие и прислушиваясь. Когда последний из путников скрылся за густым кустарником, окаймляющим кривую арку входа, Калим Дариэль зажег свой факел. То же самое сделали еще несколько мужчин, и взорам путников открылся широкий зал пещеры.

Каррольские горы богаты пещерами. Каждая из них — своеобразный мир. Там текут свои реки, разливаются небольшие озера, растут каменные деревья без единой ветви, больше похожие на огромные пальцы или клыки, навстречу которым растут их копии. Это свой мир. Тихий и мрачный. Еще никогда все это не видело солнечного света, оттого все вокруг мертвое, неподвижное. Это иной мир, миллионы лет живущий во мраке и глубочайшей тишине. Многие пещеры содержат в себе различные по размерам залы с настоящими колоннами, образованными встречей огромных сосулек — сталактитов, свисающих с потолка, и сталагмитов — таких же сосулек, только растущих снизу. Эти залы — будто комнаты огромного подземного дворца, в котором живет невиданное существо, спящее где-то там, в глубине пещеры, в месте, куда невозможно добраться гостю из внешнего мира.

Картина, открывшаяся взору путников, была поистине ужасна. Каждый сантиметр пещерного камня напоминал о кровавой битве. Вокруг были разбросаны человеческие черепа, ставшие приютом для огромных тарантулов и жуков-могильщиков, скелеты, окутанные кольчугами, ржавеющие щиты и острые мечи, обагряные застывшей кровью. От невыносимого смрада замирало все внутри, от жуткого зрелища кровь стыла в жилах. Факелы горели бесшумно, ветер стих, ни звука не доносилось из уст пришельцев, вековые стены пещерной залы стояли молча, неохотно отражая слабый свет. Пещера была мертва…

Когда-то он был добрым и честным. Когда-то он был мудрым и справедливым. Он всегда был отзывчивым и миролюбивым. Он питал искреннюю любовь ко всему, что создано Вертимой, любил ближнего и никогда никому не желал зла. Его все знали как крепкого черноволосого мужчину, коротко стриженного, с густой щетиной на лице. Его глубокий взгляд был наполнен истинной любовью к окружающему миру, лицо светилось добродушием. Он любил вечерние прогулки по широким долинам Дитмондского графства. Ему нравилось наблюдать, как ярко-оранжевое солнце касалось изумрудных ветвей густых западных лесов. Он не отрывал взгляда от пылающей нежностью звезды, прощаясь с ней, будто навсегда. Он говорил, что такое зрелище можно лицезреть лишь несколько минут за целые сутки, и потому оно уникально, как и человеческая жизнь. Ни один гражданин империи, кто имел честь лично знать этого человека, не смог бы припомнить ни единой грубости, сорвавшейся с его уст, неуважения, плохих намерений. Он был воплощением мужества и чести. Он по-настоящему любил свою империю и был готов первым стать на ее защиту. Он всегда знал, за что стоит сражаться, и при виде любого врага меч не дрогнул бы в его руке. Под его командованием выросло немало хороших защитников, настоящих бойцов, сильных и отважных, как он сам. Он знал: пока жизнь дает ему силы, ничто не сможет угрожать империи. Однако еще больше он был уверен в том, что, когда эти силы все же иссякнут, сиенсэльский народ сумеют защитить его воспитанники. Он был редким человеком… а теперь его кости тлеют в самой мрачной пещере Каррольских гор…

Когда Калим Дариэль в полнейшей тишине пошевелил своим горящим факелом, его взгляд уловил крошечный отблеск медальона на шее одного из скелетов. Бесшумно ступая по холодному камню, юноша подошел к мертвецу и различил на медальоне изображение белого голубя на голубом фоне. Поспешно обнажив свою грудь, он крепко сжал в руке такой же медальон, и горькая слеза медленно прокатилась по его щеке. Это был его отец.

Посетители пещеры засуетились. Молчание наконец прервалось. Мрачный каменный зал наполнился звуками: кто вздыхал, кто кашлял, кто шумно ходил, спотыкаясь о человеческие останки. Кое-кто из мужчин осторожно подходил к Калиму и сочувственно хлопал ему по плечу.

Юношу посетило множество мыслей. За несколько мгновений перед застывшими его глазами пронеслась картина жизни. Он вспомнил счастливое детство, беззаботные взгляды родных людей. Вспомнил мать, милее которой для него не существовало человека. Вспомнил родной Дитмонд, где прошла вся его жизнь. Пред взором расстилались бескрайние северные долины, где частенько они с отцом гуляли, предаваясь увлекательным беседам. У него было все. Все для того, чтобы быть по-настоящему счастливым. А теперь ничего этого нет. Все исчезло! Отец и мать живут в мире ином, лучшем мире. А Калим остался здесь, совсем один… И сильный гнев вдруг вселился в него. Забыв обо всем, что его окружает, юноша с силой пнул какой-то череп, лежащий под его ногами, и тот раскололся, ударившись о камень.