— Не боишься, что остаток жизни придется, как и мне, подносить жирному дядьке чай и кофе на подносе? — язвительно рассмеялась Алиса. — Была богатая наследница, а стала вдруг никем…

— Не боюсь. У каждого свои принципы в жизни. Мне же претит жить в богатстве и вечном страхе за свою жизнь или в ожидании, когда меня заменят на более усовершенствованную модель.

— Тебя и так давно заменили, — хмыкнула она. — Но не будем о грустном. Я все поняла. Есть у меня одна идея, как помочь тебе. Сделаю все, что смогу, а дальше ты сама.

Глеб после моего исчезновения всех поднимет на уши, но я была готова отсиживаться в укрытии хоть месяц, хоть два, лишь бы не возвращаться к нему. Осталось дождаться завтрашнего дня и молиться, чтобы все получилось.

Надя

— Неужели в твоей голове что-то прояснилось? — спросил Глеб, когда мы выехали с ним со двора. — До тебя дошло, кто такой Шведов, да? — он включил поворотник и взглянул на меня.

Ничего до меня не дошло. И сердце в груди сжималось от страха рядом с человеком, которого я ошибочно считала долгое время своей опорой и крепостью. А Шведов… Какую бы боль в прошлом он мне не причинил, сейчас он хотел мне помочь, не распускал рук и не опускался до унижений и угроз, как Глеб. Возможно, Шведов чувствовал вину за все, что случилось со мной после его предательства? Хотя та встреча у ресторана и его предложение говорило об обратном. Ни в чем он не раскаивался, а если бы не моя частичная потеря памяти, то они бы с Глебом на пару меня уже извели.

— Нет, ничего не прояснилось. Голова по-прежнему болит, — я нацепила на лицо страдальческий вид и отвернулась к окну.

Если бы не камеры видеонаблюдения в доме, я бы перерыла все в кабинете Глеба и нашла те бумаги, о которых он говорил. Хотя возможно он хранил их вне стен дома, не исключено, что их и вовсе не было, а Глеб блефовал. В любом случае, если они были подписаны мной, когда я находилась на лечебной терапии, эти подписи можно было оспорить. Нужно будет спросить об этом у Артура Давидовича.

— Если надумала вытворить какую-нибудь глупость, то прямиком из участка отправишься в лечебницу, поняла? Галина все эти дни подсыпала тебе лекарство в еду, которое ты добровольно отказалась принимать. Не нужно делать вещей, о которых впоследствии придется пожалеть, — предостерег меня Глеб.

Но я и так о многом жалела. Все эти дни я внимательно наблюдала за тем, что происходило в доме, ничего не ела и не пила со стола. Лишь создавала видимость этого, а у самой желудок сводило от голода, но я зареклась идти на поводу у мужа и быть его марионеткой.

— Я даже не удивлена, Глеб, — спокойным голосом отозвалась я. — Я уже сказала тебе вчера, что все сделаю, — отвернулась от него, хотя сама в это мгновение мечтала наброситься на мужа и выдрать ему глаза.

Если ничего не получится с побегом, то так и сделаю. Лишь бы у Кати с Диной все получилось. Я ей по гроб жизни буду обязана за эту помощь. Все же я не ошиблась в девочке, когда приняла ее, молодую студентку, два года назад на работу. Дочь опасно было оставлять с таким безумцем, как Глеб. Он же продаст моего ребенка в рабство, едва Дина достигнет совершеннолетия. Выдаст ее насильно замуж за какого-нибудь партнера ради своей выгоды и забудет о ее существовании. Он и на мне женился только из-за денег, а любовью с его стороны не веяло ни тогда, ни сейчас. Если только одержимостью. Ведь он привык всегда добиваться своего, а я так и не стала его женщиной, не полюбила за эти годы.

— Ну ладно, — он взял меня за руку и сжал ее. — На тебе лица нет. Так плохо?

— Да, мне плохо. Кружится голова и немного тошнит, — соврала я. — Наверное, это все из-за лекарств, которые ты даешь мне. Таблетки нельзя резко бросать пить или пить с перерывами, особенно, если это какие-то сильнодействующие препараты.

Он усмехнулся, а я закрыла глаза, сжимая руки в кулаки. Неужели в жизни действительно так бывает? Почему мне так не повезло встретить на своем пути этого человека? Лучше бы я была нищей оборванкой без гроша в кармане!

Мы подъехали к участку спустя полчаса. У меня, как и в ту ночь, когда Глеб выставил меня из дома, ничего с собой не было кроме небольшой сумки, которая лежала сейчас на коленях. Телефон Шведова я оставила дома в тайнике. Побоялась брать его с собой. Если Глеб его обнаружит, то мало мне не покажется. Номера Динара и Наташи я на всякий случай выучила наизусть. Не представляю, как у меня получится сбежать, но думать о том, что ничего не выйдет было смерти подобно. Глеб словно помешался на своем желании посадить Максима. И почему я раньше не замечала в нем этой злобы? Или его истинная сущность проснулась под воздействием внешних факторов и угроз извне? А может быть, он втайне от меня принимал наркотики, и это его необходимо было поместить в лечебницу, а не меня?

— Что-то не так? — спросил Глеб, когда я слегка пошатнулась, выйдя из машины.

— Голова кружится. И мутит… Ты уверен, что твои препараты мне помогают, а не наоборот?

— Уверен. Идем.

Он обнял меня за талию, и мы направились в участок.

Меня штормило от нервов. И мой внешний вид оставлял желать лучшего. Синяк на щеке хоть и стал менее заметным, но еще полностью не сошел. А Глеб, как я и предполагала, использовал его наличие против Максима. Заключение от врача уже находилось в участке и было подшито к делу. Я слышала кусок разговора Глеба со следователем и едва сдержалась в тот момент, чтобы не назвать мужа подлецом.

Я не представляла, как проходили допросы, но очень надеялась, что у Динара получится отвлечь Глеба, чтобы мое заявление о том, что я не имею никаких претензий к Шведову, оказалось у следователя на столе. Я нашла вчера вечером образец в интернете, написала текст от руки, а потом чистила историю открытых страниц в поиске на случай, если Глеб решит проверить в ноутбуке мои запросы.

— Ты нервничаешь, — заметил он. — Жалко его?

— Не знаю… — я равнодушно пожала плечами и повернула голову в сторону мужа, разглядывая знакомый профиль.

У него какие-то счеты с Максимом, а расплачивалась за это я. Моими руками задумал устроить свое возмездие? Или не мог простить мне, что пошла против него?

— Не нужно его жалеть, Надя. Он плохой человек. И он не отец Дины. Твоя память играет с тобой злые шутки.

— Хватит, — слабым голосом попросила я.

Ни во что моя память со мной не играла, потому что я точно знала, что секса с Глебом и другими мужчинами до аварии у меня не было, а следовательно, Дина — дочь Максима. Я была так влюблена в него, хотела уйти из дома, потому что отец настаивал на нашем браке с Глебом и даже слышать ничего не хотел о моих чувствах. А что в итоге? Лучше бы я осталась одна с ребенком, нежели замужем за таким мерзавцем, как Глеб. Хотя в чем-то он все же был прав: Шведову я и моя беременность на тот момент были не нужны. Сомневаюсь, что и сейчас что-нибудь изменится, когда он узнает о Дине. И какая же я глупая, что позволила случиться между нами близости в Москве, не устояла перед ним. И еще большая дурочка, что все эти дни вспоминала об этом и желала ему помочь.