Несмотря ни на что вытащить из той ямы, в которую собирались столкнуть его конкуренты.

— Я пойду с тобой, — сказал Глеб, когда мы остановились у кабинета.

Я заметила табличку с фамилией «Аверин А.Г.» и мысленно скрестила пальцы на руках.

— Разве тебе со мной можно?

— Мне можно, — усмехнулся он. — А после я отвезу тебя в наш любимый ресторан. Мы давно никуда не выбирались. Или вместе прогуляемся по магазинам? А может, возьмем Дину и сходим в парк?

Разве я смогу теперь избавиться от страха, что меня ждет новый удар по лицу? Сколько бы нежности и заботы он не проявил, но этого будет мало и не заставит меня забыть обо всем, во что он превратил нашу семейную жизнь.

— Я никуда не хочу. Давай быстрее закончим с этим, — я кивнула на дверь, чувствуя, как по спине льется холодный пот.

Динар предупреждал, что Глеб захочет пойти со мной в кабинет к следователю, наплевав на то, что это запрещено законом. Надеюсь, что этот самый Аверин действительно на стороне Максима, иначе все закончится очень и очень плохо.

— Садись, — Глеб отодвинул стул и указал на него глазами.

Меня словно загнали в камеру пыток. Господи, за что? Как бы мне хотелось закрыть глаза и проснуться, когда все закончится. Я думала, что это будет ни к чему не обязывающая беседа со следователем в присутствии мужа, но даже представить себе не могла, что переступив порог кабинета, мне придется говорить все эти ужасные вещи про Максима.

— В ваших показаниях и ранее допрошенных лиц имеются существенные противоречия. Я вправе провести очную ставку, — Антон Григорьевич потянулся к телефону и попросил привести в его кабинет подозреваемого, а у меня затряслись руки.

Мерзавец! Какой же Глеб — мерзавец! Зачем он все это затеял? К такому повороту событий я была не готова. Чтобы Динар и Алиса теперь не придумали, Глеб ни за что не оставит нас наедине со Шведовым, даже в присутствии следователя. А от мысли, что я сейчас увижу Максима и должна буду повторить все свои слова, хотелось лишиться чувств.

Надя

Мне показалось, что стены кабинета сжимаются, сдавливают меня, лишая возможности сделать полноценный вдох. Как рыба выброшенная на берег, я открывала и закрывала рот, глядя на следователя, но тот опустив голову, не обращал на нас с Глебом никакого внимания.

Спустя несколько минут, которые показались мне вечностью, дверь в кабинет открылась, и я увидела Максима. Он выглядел уставшим, на его лице отросла щетина, но глаза горели огнем, как и в последнюю нашу встречу. Шведов внимательно посмотрел на меня, задержав взгляд на уже пожелтевшем синяке на правой щеке, и нахмурился. Вряд ли Динару удалось донести до него ту информацию, которую я вчера озвучила по телефону, и сейчас все мои слова станут для Шведова большим потрясением… Но я не могла пойти против Глеба. Когда мы останемся с ним один на один, кто меня защитит от его гнева и злости? Для мужа все это время я была безголосой куклой, готовой его слушаться и выполнять любой приказ. Навороченной игрушкой, которая появилась в его жизни, чтобы скрасить серые будни. Только вот оказалось, что игрушка ему попалась бракованная, а половина функций была заблокирована. Жаль, что все это я поняла слишком поздно.

Мозг принялся усиленно отрабатывать версии, которые бы я могла использовать в этой ситуации: притвориться, что мне стало плохо и упасть в обморок? Но это всего лишь временная отсрочка перед возвращением в дом, который стал для меня клеткой. Сказать правду? Тоже сомнительно. Динар ничего не говорил о том, что следователь предоставит мне защиту. Да и Максима не отпустят в ту же секунду, чтобы он мог вступиться за меня. Замкнутый круг.

Я не знала, законно было или нет все, что происходило сейчас в этой комнате, но представляя возможности Глеба, понимала одно: закон на стороне того, кто платил деньги. Я бы и сама не прочь была кому-нибудь заплатить, только бы этот кошмар поскорее закончился.

Аверин принялся задавать вопросы Максиму, внося какие-то пометки в бумаги, лежащие на его столе, а Шведов в свою очередь со спокойным и невозмутимым лицом, как заведенный повторял, что не признает своей вины. Мысленно я умоляла его молчать про нашу ночь в отеле, потому что в таком случае этот день и впрямь мог стать последним в моей жизни. Когда пришла моя очередь отвечать на вопросы следователя, я опустила голову, не желая в этот момент встречаться с глазами Максима.

— Надя, ну зачем же ты вводишь следствие в заблуждение? — ехидно усмехнулся Шведов. — В курсе же, что бывает за дачу ложных показаний?

— Рот закрой! Она не могла быть с тобой по своей воле! — Глеб вскочил на ноги и схватил Максима за грудки.

— Думаешь, что всех купил? А вот черта с два! Очень скоро мы поменяемся местами, и тогда как думаешь, с кем останется твоя жена? — не унимался Шведов.

Он провоцировал Глеба… Намеренно провоцировал, говоря все эти слова… До меня не сразу это дошло, но очная ставка с Максимом и его присутствие в кабинете у следователя это и был встречный шаг со стороны Динара? Максим был отвлекающим маневром? Поэтому следователь потребовал от нас ходатайство и разрешил Глебу присутствие на допросе?

— Я буду вынужден позвать охрану. Глеб Викторович, сядьте на место, — сухо сказал Аверин, даже не подняв головы от бумаг.

Но моего мужа накрыло вспышкой гнева, а он едва контролировал себя и не отдавал отчета своим действиям в такие моменты. Так примерно и случилось в тот вечер, когда он ударил меня по лицу у себя в кабинете.

Замахнувшись, Глеб попытался ударить Максима, но он увернулся и сделал блок, закрыв голову руками. Следователь же с отстраненным видом продолжал заполнять протокол, и даже не думал останавливать моего мужа. Он точно был на стороне Максима? Глеб выкрикивал ругательства, говорил Шведову, что он сгниет в тюрьме, а я, схватившись пальцами за виски, почувствовала слабый толчок в плечо. Аверин смотрел мне в лицо испытующим взглядом. До меня не сразу дошло, что я должна была сделать, но когда поняла, то дрожащими пальцами достала листок бумаги из кармана джинсов и сунула ему в руку, чувствуя, как от волнения зашкаливает пульс.

Он спрятал мое заявление в стол и тут же взял в руки телефон, потребовав, чтобы Максима увели из его кабинета.

— На сегодня допрос окончен, — он хлопнул руками по столу и поднялся с кресла. — Глеб Викторович, я могу вас в соседнюю камеру определить. Как вам такая перспектива?

— Себя туда определи, — тихо проговорил Глеб, возвращаясь на место.

Меня трясло, и чувство было такое, что я и в самом деле сейчас упаду в обморок, и мне даже не придется ничего играть.

— Подпишите протокол на каждом листе, — обратился Аверин ко мне. — Я вызову вас на повторный допрос.

Следователь подсунул мне какие-то бумажки, чтобы я расписалась, но я едва смогла прочитать, что там было написано. Все расплывалось перед глазами. А когда мы вышли с Глебом из этой камеры пыток, я схватилась рукой за стену и стояла так несколько мгновений, переводя дыхание и пытаясь уложить в голове все, что сейчас произошло. Неужели такой беспредел везде творился?