Машина медленно тронулась с места.

– Куда мы едем? – Кеша еще больше занервничал. – Давайте деньги и высадите меня! Я никуда не хочу ехать…

– Не волнуйтесь, здесь совсем недалеко! Я заплачу вам даже больше обещанного… я заплачу за двух солдатиков, а не за одного, на всякий случай, авансом… может быть, вам все же удастся помириться со стариком и раздобыть еще… Только мне нужно кое-куда заехать за деньгами, совсем неподалеку…

Жадность ослепила Кешу и притупила присущее ему чувство осторожности. Он облизнул пересохшие губы и откинулся на сиденье. Главное, получить деньги. А там… может быть, и правда ему удастся успокоить старика. В конце концов, он его единственный родственник… неужели родная кровь ценится меньше каких-то дурацких солдатиков? Они с дядей уже не раз ссорились, и каждый раз все заканчивалось примирением… Правда, раньше дело не доходило до таких серьезных обвинений и дядя не грозил лишить его наследства…

За этими грустными мыслями Кеша отвлекся от дороги и опомнился, только когда увидел за окном машины безлюдную набережную одного из многочисленных петербургских каналов. Это была то ли Шкиперская протока, то ли канал Розенштейна – в общем, какое-то пустынное место неподалеку от порта.

– Куда это вы меня завезли? – воскликнул Кеша, схватив водителя за плечо. – Вы говорили, что это недалеко, а заехали черт знает куда, на край города…

– Спокойно, – ответил холодный голос, и машина затормозила на маленьком горбатом мостике.

Ночное июньское небо было озарено таинственным жемчужным светом, какой случается только в это время года и только в Петербурге. От этого неземного света, и от окружающего безмолвия, и от ледяного голоса водителя Кеше стало тоскливо и страшно.

– Давайте деньги – и я пойду… – пробормотал он неуверенно.

– Куда вы пойдете? – Холодный голос звучал бесстрастно и насмешливо. – Здесь нет никакого транспорта, и машину в такой поздний час поймать невозможно!

И Кеша вдруг перепугался до такой степени, что даже забыл про обещанные деньги. Он судорожно дернул ручку, распахнул дверцу машины, выскочил из нее, споткнулся, едва удержав равновесие, бросился куда глаза глядят…

Но не успел убежать далеко.

На середине горбатого мостика Кеша буквально налетел на темную фигуру своего таинственного покупателя, который каким-то непостижимым образом сумел его опередить.

Тот стоял спиной к тускло мерцающему небу, и поэтому Кеша опять не смог разглядеть лица, только темный силуэт на фоне жемчужного свечения.

– Куда же вы, Иннокентий? – насмешливо и холодно проговорил силуэт. – Ведь мы с вами еще не рассчитались!

Кеша хотел что-то ответить, но не смог – слова застряли у него в глотке. Он попытался повернуться и убежать, но темный человек обнял его левой рукой, словно встретил лучшего друга. Правую руку он запустил в свой карман.

– Куда вы спешите, Иннокентий? – выдохнул он прямо в Кешино ухо и тут же коротко взмахнул правой рукой, и что-то острое вонзилось Иннокентию под ребра.

Кеша ощутил страшный холод, который мгновенно охватил все его тело, и тоскливое недоумение.

– За что?.. – прошептал он едва слышно, но ответа не последовало.

Темный человек, продолжая дружески обнимать Кешу, как подвыпившего друга, подвел его к краю мостика, к кованым перилам. Здесь он немного подтолкнул Кешу плечом, тот перевалился через перила и с громким плеском упал в темную маслянистую воду.

На поверхности воды разбежались круги, но и они очень скоро успокоились. Больше ничто в этом мире не напоминало о существовании Кеши Переверзева.

Темный человек еще какое-то время смотрел на неподвижную воду.

Потом он достал из кармана последнего солдатика и поставил его на парапет.

Шура Галкин был в превосходном настроении. В городе стояла чудесная погода, жена Елизавета с детьми жила на даче под Зеленогорском, и Шура вновь почувствовал себя молодым и свободным. В довершение ко всему он только что познакомился в ресторане с замечательной девушкой Ларисой.

Единственный минус ситуации заключался в том, что в Шурину квартиру привести Ларису было никак нельзя: дома была Елизаветина мать, Шурина теща Дарья Васильевна. Теща отличалась чутким сном и вздорным характером и устроила бы блудному зятю настоящую Варфоломеевскую ночь.

– Ларисочка, – промурлыкал Галкин в розовое ушко новой знакомой, выходя с ней под руку из ресторана и слегка покачиваясь, – ко мне домой никак нельзя, у меня теща на посту. Может быть, к тебе?

– Во-первых, – дама хихикнула и немного отстранилась, – я не Ларисочка, а Мариночка. Но это неважно. Важно, что ко мне тоже нельзя, у меня дома муж, его родители и двое детей…

– Ну, ты даешь! – восхитился Шура. – Когда ты все это успела?!

– Я очень старалась. Но ты не расстраивайся! Сейчас же лето!

– Что да, то да! – согласился Шура, подняв глаза к золотисто-розовому петербургскому небу.

– Ну вот, а тут неподалеку, возле залива, есть одно чудненькое местечко. Кустики, песочек… что еще надо двум молодым любящим сердцам?

– Ну, ты даешь! – снова восхитился Галкин. – Это называется – люби и знай свой край!

– Я очень старалась! – Ларисочка, она же Мариночка, тоже повторялась. – Жизнь так коротка, Шурик, и надо пользоваться, пока не поздно.

Влюбленные загрузились в машину Шурика.

Конечно, он был слегка выпивши, но ехать было совсем недалеко, да и места такие, где риск встретить постового не очень велик.

– Здесь налево, – командовала сообразительная девушка, – а теперь направо… и еще раз направо… теперь через этот мостик… ну вот, мы и приехали!

Шурик загнал машину в кусты, чтобы не привлекать внимания случайных прохожих, поставил ее на ручник, заглушил мотор и привлек к себе гибкое горячее тело новой знакомой.

– Подожди. – Мариночка отстранилась. – Не люблю в машине, тесно. У тебя какое-нибудь одеяло есть?

Предусмотрительный Шурик вытащил с заднего сиденья клетчатый плед. Мариночка выбралась из машины и расстелила плед на сохранившем дневное тепло песке. Затем она вытащила шпильку, распустила волосы и посмотрела на Шурика лукавым и призывным взглядом.

Второго приглашения ему не потребовалось.

Однако через минуту, обнимая Мариночку на клетчатом пледе, Шура вдруг почувствовал, как ее тело напряглось, а маленькие кулачки уперлись в его грудь.

– Ты чего? – озадаченно прошептал Галкин. – Не понял…

– Смотри! – выдохнула Марина в его ухо. Она лежала на спине, и взгляд ее был направлен куда-то в сторону и вверх.

Проследив за этим взглядом, Шура увидел на горбатом мостике, который они несколько минут назад преодолели на машине, странную парочку. Темная фигура, лица которой не было видно, стояла, полуобнявшись с молодым растерянным парнем, судя по всему – самым настоящим лохом.