– Делай распечатку интервью и пересылай, – сказал он. – Ну у вас и семейка.

– Да я с Вики первый раз в жизни встретилась! И вообще у нас нет общей крови!

– Кстати, хорошо бы получить и комментарии Ричарда, – заметил шеф. – Но их мы дадим в следующем номере. Ох, какая будет драчка за наследство… – мечтательно добавил мой начальник. – Тиражи явно увеличатся. Народ страсть как любит такие громкие скандалы. Интересно, русские согласятся отдать назад четвертую часть коллекции?

Я считала, что русские (в смысле, государство Российская Федерация) коллекцию теперь не получат никогда. Ни целиком, ни три четверти, ни даже одну десятую. А Вики получит деньги – от Ричарда. Поскольку Ричарду также, вероятно, придется платить штрафы, он вполне может разориться. А если еще и государство Российская Федерация потребует деньги назад? Нет, не должно бы. Тут Ричард отвертится. Украли коллекцию в России, и Ричард тут ни при чем.

Или как раз наоборот?

А что мне говорил сам Ричард? Он утверждал, что Вики знала про коллекцию с детства. Так знала или нет? А если знала, почему сразу не потребовала за нее свои двадцать пять процентов? Когда получала за дом? Слово Ричарда против слова Вики, то есть все решат свидетельские показания.

Юрочкины? За хорошую материальную компенсацию?

Дядя Ричард также утверждал, что у Вики нет прав на коллекцию. Смогут ли это доказать его адвокаты? Что именно указано в завещании отца дяди Ричарда? Перечислены ли объекты и предметы, на которые может претендовать Вики? Или там все как-то по-иному сформулировано?

Так есть или нет у нее права на коллекцию?!

Я вернулась в номер, где мило беседовали Вики и Клавдия Степановна. Как я поняла, они нашли общий язык, и Вики даже приглашала русскую даму приехать в Англию, где та никогда не бывала.

– Бонни, почему ты до сих пор не пригласила Клаву? Познакомила бы ее со своим отцом…

Я поперхнулась.

– Ты не хочешь, чтобы Клава устроила личную жизнь?

– Я хочу, чтобы Клава и ее дочь устроили личную жизнь, но я не собираюсь подкладывать им свинью в виде своего папочки.

– Ну, знаешь ли, многие женщины считают твоего отца очень завидным женихом.

– Твоего мужа тоже.

Вики скривилась.

– Нет, за отца Бонни я замуж не выйду, – прервала наш спор Клавдия Степановна. – У меня о нем сложилось плохое впечатление. Как так можно относиться к единственной дочери? То он публично заявляет, что лишит ее наследства, так как она делает карьеру, а не скачет под его дудку, то он просит чеченцев взять ее в заложницы и прочистить ей мозги, потому что она не хочет замуж!

– Все было не совсем так. Про замужество речи не шло. Это вы нафантазировали, Клавдия Степановна!

– Может, твой отец про это открыто не говорил, но думал! Я-то знаю, что думают родители. Я каждую минуту размышляю о том, как выдать свою дочь замуж и за кого. Я всех мужчин, которые встречаются на моем пути, рассматриваю как потенциальных зятьев.

– Мой папа точно их так не рассматривает, – попыталась вставить я.

Клавдия Степановна только от меня отмахнулась и продолжила свою любимую тему. Может, в самом деле попытаться выдать ее замуж? Тогда она успокоится? Только вот за кого?

Я поняла, что мне пора покинуть номер, и сказала, что должна заглянуть к дяде Ричарду, который меня давно ждет, позвонила ему еще раз и направилась на следующий этаж.

Но до номера дяди Ричарда не дошла. Пока я спокойно шагала по коридору, в одном из номеров открылась дверь, в коридор выскочил незнакомый мне мужик, схватил меня в охапку и затащил в номер. Это произошло так быстро и так неожиданно, что я не успела применить никакой прием. Я глазом моргнуть не успела, как оказалась в чужом номере и за моей спиной захлопнулась дверь.

Я собралась заорать, но мне тут же закрыли рот рукой и сжали еще крепче. К первому подскочил второй мужик, и теперь они уже удерживали меня вместе. Я не могла ничего сделать! Я впервые в жизни оказалась в такой ситуации! И вообще, как кто-то посмел хватать свободного человека и… Ах да, я же в России.

– Если вы обещаете не дергаться, мисс Тейлор, не крушить номер, не ломать ничьих костей, то вас сейчас отпустят, – прозвучал незнакомый голос с американским акцентом. – Я приношу извинения за такое обращение, но мне необходимо срочно с вами поговорить. Я согласен выплатить вам любую названную вами компенсацию. Кивните, если согласны.

Я кивнула.

Меня выпустили из насильственных объятий, два мужика сделали по шагу назад, но явно были готовы в любую минуту меня снова нейтрализовать. Я повернула голову в ту сторону, откуда шел голос, и увидела пожилого белого мужчину в инвалидной коляске. Его возраст было сложно определить – то ли пятьдесят пять, то ли шестьдесят, то ли семьдесят, а может, и больше. Я его никогда в жизни не видела. Двое мужчин, которые меня только что держали, были мулатами, по возрасту – лет тридцати.

– Кто вы? – спросила я.

– Меня зовут Кевин, и этого, наверное, достаточно.

– Вы считаете меня полной дурой? Думаете, что я не смогу выяснить ваши паспортные данные, как говорят в России? Это может быть очень дорогая гостиница, в политику иностранных владельцев которой входит неразглашение данных о постояльцах, но гостиница-то находится в России, и работают в ней русские. Готовы поспорить, что я выясню, кто вы, в течение десяти минут? По крайней мере, под каким именем вы тут остановились.

– Если вы так хотите это знать, я и так вам скажу. Джек, мой паспорт. Покажи его мисс Тейлор. Хотя для наших дел это не имеет никакого значения.

Кевин оказался американцем из Техаса в возрасте шестидесяти двух лет.

– Присаживайтесь. Кофе? Чай? Сок? Я знаю, что вы приехали на машине.

Я предложила сразу же переходить к делу.

– Я – крупный коллекционер, мисс Тейлор. Вы можете провести свое расследование и получить этому подтверждение. Я приехал сюда, чтобы купить известную вам коллекцию.

– У кого? – спросила я.

– У государства Российская Федерация, хотя правильнее было бы сказать, у его определенных граждан.

– Чиновников?

– Не буду называть никаких фамилий. Я и дальше собираюсь покупать предметы искусства в России, поэтому моя репутация не должна быть запятнана.

Я усмехнулась.

– Вы прекрасно поняли, о чем я говорю, – невозмутимо продолжал Кевин. – Если я назову фамилии, да еще вам, то русские чиновники могут перестать иметь со мной дело. И их, кстати, все равно не посадят – даже если вы опубликуете фамилии в «Зарубежном репортере» и передадите ставшие известными вам сведения в русскую прокуратуру или ФСБ. Я думаю, что вы это и сами понимаете. Вы же не первый год работаете по России.