Ул. Восстания, Питер, август 1993 года. Фото А. Настальская

После того как нас выперли из Эрмитажа, мы помыкались, помыкались, да и перебрались на новую точку к Кабану, на Гражданку. Про точку расскажу позже, но в то время нас проперло повышать качество исполнения и звучания, и мы старались как можно больше репетировать. То есть все свободное время. А Рябчик начал темнить, отлынивать, не могу, говорит, чаще двух раз в неделю. Собрали общее собрание. Оказалось, что вектор развития группы его не устраивает, и будет честно, если он не станет фачить нам мозги, а просто уйдет. На том и порешили. Мирно и спокойно, оставшись друзьями. Я до сих пор благодарен ему за эту честность. Кстати, в это же время и Поручик порывался уйти из группы, но его я уговорил остаться, а Рябчика не стал. Такой он был серьезный человек, и так все уважали его решение.

Когда ушел Рябчик, встал вопрос о бас-гитаристе. Знакомых музыкантов у нас было немного, и мы решили взять Гришу из группы, которая репетировала с нами в Эрмитаже. Бас-гитара покинула группу вместе с Рябчиком, а у Гриши была своя. Парень Гриша был хороший, но, к сожалению, не идейный. У меня было четкое представление, как должна звучать бас-гитара, какая нужна подача и какое место она должна занимать в ансамбле. И начал заниматься с Гришей, как в свое время с Рябчиком. Да и все мы стали больше репетировать и учиться. Но недолго.

Сначала я придумал довольно непростую партию баса в «Песне друзей», и Гриша не мог ее сыграть. На концертах мне приходилось брать бас и играть эту песню за него. Потом он пропустил концерт. Вернее, он пришел, но без бас-гитары. Хорошо, что в тот день перед нами играла группа «Кирпичи», и парни одолжили мне бас. Хороший такой дорогой японский бас. На нашем первом стадионном выступлении на фестивале «Наполним небо добротой» Гриша умудрился за полтора часа до концерта нажраться так, что почти ничего не сыграл. Больше всего почему-то взбесился Яха, и на общем собрании у себя дома потребовал выгнать Гришу. Все задумались и согласились, слава богу, мы не успели особо сдружиться. Но официально мы его не исключали. Ему просто никто больше не звонил. И он не позвонил, не поинтересовался, когда репетиция. Короче мы перестали обращать на него внимание и, как следствие, он исчез из нашей жизни.

После того как Гриша слился, я понял, что утомился обучать басистов. И решил играть на басу сам. У нас с Горшком была давняя концепция: гитара в группе должна быть одна, если в группе две гитары, значит, или один гитарист слабый, или еще что-то не так. Две гитары в 99 % случаев мешают друг другу. Все, чего не хватает, должен давать бас. То есть, у бас-гитары должна быть энергичная и немного гитарная подача.

А поскольку до этого я играл на гитаре, некоторые партии перенес в бас. Да и на басу не стеснялся вставлять соло, там, где надо. Послушайте песни, где я придумал новый бас именно в те месяц-два: «Смельчак и ветер», «Садовник», «Мотоцикл», «Холодное тело», «Дурак и молния», «Помоги мне!».

Бас-гитару мне помог купить Яха. Кто-то из его знакомых продавал привезенный из-за границы корейский «Джаз басе» и сказал, что это «Ария про 2», но фиг знает, по виду так «Джаз басе». Хотел тот чувак триста долларов. Триста долларов! Неподъемная по тем временам сумма. Я работал мебельщиком и получал около сотни баксов в месяц. Яха занял денег у своей одногруппницы и договорился, что я отдам позже. Помню, там была хитрая схема из долларов, немецких и финских марок. Шикарный бас! Он есть на фотографиях, черно-белый такой. Много позже я подарил его старшему сыну, и он его использовал в своей группе Broken Vehicle.

Яху (по-настоящему его зовут Яков) нашел Горшок. Однажды пришел и говорит: «Я нам гитариста приглядел, давайте посмотрим?» До этого Яха играл в группе «Аусвайс», о которой я ничего, кроме названия, не знаю. Горшку Яха понравился тем, что у него была жутко громкая примочка. Просто не овердрайв, а хэви-метал какой-то. А вот гитарка была говенная, совковая, но он как-то подсуетился и почти сразу купил «Черри». Что-то типа корейского страта. Играл Яха не очень хорошо, но был согласен учиться и готов был репетировать столько, сколько надо, как, впрочем, и я. Как-то мы ехали в Москву, я позвал Яху в тамбур, и у нас произошел примерно такой разговор:

– Яха, а ты в курсе, что фигово играешь? – спросил я ласково.

– Да, а что? – он засмущался.

– Но ты ведь будешь стараться и учиться? – я не наезжал, я правда хотел помочь ему.

– Ну, да, конечно.

– Послушай, Яха, «Король и Шут» – это дело и смысл всей моей жизни. И если ты будешь фигово стараться и тянуть группу назад, то я лично тебя выкину. Без обид.

– Из группы? – Яха боязливо посмотрел на дверь тамбура.

Позже, в течение нескольких лет, Яха вспоминал этот разговор и говорил мне слова благодарности. Это, говорит, был серьезный стимул для того, чтобы стараться.

Вот, собственно, и все про Рябчика, Гришу и Яху.

Раз такие пироги, то заодно расскажу про точку у Кабана. После того как нас попросили из Эрмитажа, репетировать нам стало негде. Из аппаратуры у был один комбик (тот самый комбик, с флэнжером). Леша Горшенев уже оставил нас, а Поручик, соответственно, пришел из армии, но барабаны покупать не спешил.

И тут на горизонте появляются ребята из группы Second Hand Condoms. Их барабанщик работал электриком в ЖЭКе, и ему под мастерскую выделили подвал, где они и репетировали. Барабанщика звали Кабан. У них тоже был комбик, какие-то колонки и (о, чудо!) барабаны. Про одну особенность подвала надо сказать особо. Чтобы зайти на точку, надо было через дверь с улицы спуститься вниз, потом метров 30 согнувшись идти под трубами центрального отопления и затем сквозь пролом в стене попасть в репетиционную. Высота потолка – метр шестьдесят пять, в полный рост не выпрямишься. Кому интересно, посмотрите – я выложил видео на своем ютьюбовском канале. В передаче Наташи Крусановой «Белая полоса» есть сцена, где мы «репетируем» песню «Внезапная Голова», – так это на точке. Видите, стою один я и то голову пригнул. Там же хорошо виден и «Джаз басе», и «Черри», о которых я писал выше.

Это было время фанатичной работы, и, оглядываясь назад, можно сказать, что именно тогда сформировалось то, что все называют золотой состав. Мы работали над собой, над звуком, репетировали чуть ли не каждый день. С одной стороны, именно в те годы мы написали первый «официальный» альбом «Камнем по голове» и более-менее сформировали общее видение группы, а с другой… Денег не было совсем. Я после долгого перерыва устроился на работу и как-то еще перебивался, хотя и тратил все на музыку. Князь тоже бабосами не богат был. Из нас всех, наверное, один Поручик был на бабках, но он был человек принципов и не тратил их на общее дело, видя свое будущее в частном предпринимательстве. История со студией все еще была актуальна. Пор не отказывался вносить свою долю за студию, но только обещал, чем доводил Горшка до белого каления. Все это, впрочем, совершенно не мешало нам быть друзьями.