Но Софья, у которой сошли уже синяки, восседавшая в обтягивающем фигуру платье, делающей ее похожей на гитару, улыбнулась нотариусу обворожительно и многообещающе: – Непременно обращусь в суд, – уверила она собравшихся родственников Павла.

И не глядя на то, как заклубился этот родовой клубок, вышла из зала, покачиваясь на шпильках. Она вся была словно вызов, агрессивная сексуальность, непобедимая власть.

За пятнадцать минут она пережила сперва горечь поражения, а потом драйв победы. Пусть и только вероятной победы, сопряженной с борьбой. Адреналин бился в крови, как молот, лицо сияло недобрым светом и горело румянцем. Песцовый палантин она взяла в руки – так ей было жарко от неожиданного триумфа.

И в этом наряде и душевном состоянии из машины, застрявшей в пробке, ее увидел режиссер Заславский. Он застыл от восторга перед этим явлением некой языческой богини. Режиссер крикнул жене, чтобы припарковалась, и буквально катапультировался со своего заднего сиденья. И перепрыгивая сбившийся у кромки дороги мусор и лужу растаявшего снега, бросился наперерез красавице, которую можно было только выдумать, а никак не увидеть живьем. И то, что волнами менялось на ее лице, не позволяло понять, что это именно она переживает. Такой глубины эмоций не на сцене, не в жизни режиссер Заславский никогда не видел.

Он мгновенно, словно охваченный лихорадкой, решил взять эту «ля фам фаталь» на роль Жиз в сценарии, написанном по подлинной истории, услышанной им от Клода в Австралии. Так и только так представлял он себе супругу неотразимого супермена. Поэтому на своих коротких толстых ножках Игорь покатился, как колобок, наперерез стремительному, летящему движению Софьи в сторону припаркованной у бортика дороги ее машины.

– Извините, сударыня, – несвойственным ему, дрожащим от робости голосом, проквакал толстый «почти карлик», – Я не типичный приставала, ей Богу. Разрешите представиться – режиссер Игорь Заславский, тот самый! – он попытался поймать руку женщины и поцеловать ее, но Дива каким-то детсадовским движением спрятала руку за спину, противясь его намерению.

– И что, я должна упасть в обморок от восторга? Думаете, я никогда не слышала, как заманивают девушек в неприятности?

Да, подумал режиссер, – она идеально похожа на образ Жиз. Великолепная фигура, стервозность и надменность в сочетании с расчетливой сексапильностью.

Ангел Режиссера мгновенно обменялся мыслями с Ангелом Софьи:

– Мы вели девушку к нему на встречу с ювелирной точностью, не дай своему подопечному отступиться. Мы выполняем Божью Волю, а не просто даем шанс получить работу оставшейся без средств девушке.

Ангел Заславского – такой же кругленький и маленький, с крыльями, сложенными на груди, как не сходящийся на пузе пиджак, только кивнул в ответ. И завис над ухом подопечного.

– Ты во всех интервью будешь рассказывать, как встретил свою звезду на улице и кинулся на ней, выскочив на ходу из машины.

Режиссер мысленно увидел себя на красной ковровой дорожке под руку с этой звездой «Плейбоя». Это помогло ему не поддаться уколу гордости. Как же, он – великий, а от него брезгливо руку прячут!

– Милочка, я не шучу. Хочу, чтобы вы пришли на кинопробы. Есть роль – жены главного героя, словно для вас написанная. Или вы уже заняты где-то?

Красавица минуту смотрела молча на мужичонку, которому с дороги гудела другая красотка за рулем, видимо, с ней он ехал.

– Прилипала или правду говорит? – крутилось в голове у Сони, – Вроде бы его жирненькая рожица мелькала на телеэкране. Может, не врет?

Работы-то у нее нет, а завещание еще надо оспаривать, тем временем придется жить на что-то.

Ангел Софьи практически упирался ей в грудь, мешая уйти от режиссера: непросто будет их свести вместе снова. Ведь, чтобы Заславский Соню увидел, Ангелам пришлось столкнуться с некоторыми проблемами. Они с трудом подгадывали маршрут от дома до киностудии так, чтобы режиссер проехал мио нотариальной конторы в тот момент, когда распаленная борьбой Соня выскочит из нее.

Вынув, наконец, руку из-за спины, она протянула ее, и Заславский к ней приложился, а потом сунул в руку «богини» визитку.

– Дайте мне Ваш телефон, – попросил он взамен, – вам позвонит мой помощник Усатов и назначит дату кинопроб.

Софья, порывшись в крошечной твердой сумке, вытащила ненужный чек из магазина, и на нем нацарапала авторучкой свой номер телефона и имя.

Ангел Софьи тяжело выдохнул. Эта красотка, как необъезженная лошадь – все время вырывается, так и хочет поступить наоборот. Все потому что первый душевный порыв считает неправильным. А ведь его-то и диктует Ангел.

Уже в машине Игорь Заславский позвонил тому самому Дон Кихоту – Усатову – и велел назначить Соне пробы на завтра. Что тот и сделал сразу, не откладывая дело в долгий ящик. Там итак болталось много визиток – эту помощник мог потом и не найти.

Ангелы всех участников процесса доставки жениха к невесте ликовали и устроили хоровод на чистой морозной тверди неба.

Бывшая свекровь Софьи – Тамара, выйдя из нотариальной конторы чуть позже невестки из-за того, что не сдержалась и закатила сцену нотариусу: сперва орала и угрожала, потом дрожащим голосом призывала его чтить юридическую солидарность – она тоже бывший адвокат, а он «сдал» свою в угоду наглой молодухе!

– Закон – есть закон, – попытался отбрехаться нотариус. И ядовито улыбнулся вслед удаляющейся монументальной фигуре в серой норке.

Но то, что «царица» выплыла, задержавшись, привело к тому, что она застала обмен телефонами между бывшей невесткой и незнакомым мужиком. Толстый коротышка лобызал руку Соньки. Так что вся кровь бросилась в лицо Тамаре, заставляя закричать. Но она не стала себя обнаруживать и быстро достала свой телефон и сфотографировала эту сцену.

– Уже склеила кого-то, – недобро прошипела она. По прикиду – крутой. Надо успеть поменять замок на двери в квартире сына, чтобы не пустить в дом саму убийцу, раз в завещании ее нет и любовников ее. И в полицию неплохо бы заяву накатать, мол, пусть расследуют убийство сыночка моего корыстной невесткой. – За долгие годы трудовой деятельности, общаясь с зэками и бандитами, Тамара думала по фене. Хотя в официальной обстановке выражалась всегда правильно.

Слегка поколебавшись – ринуться сразу в квартиру сына или же сперва зайти в полицию, она выбрала ближайшую цель. И, прочавкав сапогами по жиже из снега и песка, Тамара Орлова величественно внесла свои выбеленные и залитые лаком локоны в в попахивающий казармой и туалетом полицейский участок. Благо, находился он поблизости от конторы нотариуса. Не ехать же сюда снова, решила залакированная голова царицы Тамары. А рука в громадных дорогих перстнях величественно оперлась на подоконник окошка для посетителей в дежурной части.

– Любезнейший, – брезгливо морщась, Тамара навалилась необъятным бюстом на руку, заблокировав тем самым звук своего голоса снаружи. Поэтому ей дважды пришлось выкрикнуть вопрос, кому можно подать заявление об убийстве, прежде чем капитан за стеклом ее понял. По его простецкому лицу сразу почувствовала, что здесь не рады лишней работе. И почти любую работу считают лишней. Но когда майор внимательнее посмотрел на каменную прическу и гранитную решимость на лике заявительницы, то вздохнул обреченно.