к объекту пропитания, ласково боднул меня мохнатой головой, а затем, махнув хвостом, прыгнул в лес.

— За раз не съест, — Ариас весело подал с дерева голос, шурша ветвями. — Это тебе не Волк, который проглотил шапочку с бабушкой. Волки грызут, отрывают куски. А вот я, если обращусь, очень даже могу проглотить тебя целиком. Ой!

Он вскрикнул, и я услышала, как ломая сучья, его тело рухнуло вниз.

Ахнув, побежала к нему. Ариас лежал под деревом на спине.

— Ариас! Зачем ты туда полез? Как ты?!

Он тихо застонал с закрытыми глазами.

Я испуганно ощупала ему голову, шею, руки.

— Чувствуешь прикосновения? Болит что-то? Руки-ноги целы?

— Не знаю... Голова... — слабо проговорил.

Он приподнялся, и я бережно обследовала пальцами его голову. Ничего не нашла.

— Крови нет, — сообщила. — Тебя не тошнит?

— Кружится немного, — выдохнул, кривясь.

— Полежи, не шевелись...

Я судорожно вспоминала, что делать в таких случаях и тут же поняла, что вспоминать нечего: я просто не знаю. Ариас тем временем медленно откинулся назад и неожиданно лег головой на мои колени.

— Ох, прости, Лиса, ты, наверное, против...

Он с трудом приподнялся.

— Ничего-ничего, лежи, — округлив глаза, я сама удержала его на месте, села поудобнее. — Таор, Ариас упал! Что делать?

Глянув на нас и закатив глаза, Таор равнодушно прошел мимо.

— Ждать, когда поднимется. Я на охоту, — сообщил он, скрываясь в лесу вслед за Дреем.

Да как так можно?! Бесчувственный волчище!

— Благодарю... Ты очень добра... — тихо произнес Ариас, все ещё не открывая глаз.

Осторожно погладила его по голове.

— Где тебе больно? Покажи.

Показал на левую сторону груди.

«Грудь! Сердце! Сердечник?!»

— Ударился?! — положила ладонь ему на грудь.

Он отрицательно мотнул головой.

— Вспомнил кое-что... Это моё первое воспоминание. Я тогда залез на дерево и упал, распоров щеку. А потом получил плетей, потому что Змеи не должны падать.

— Ох... Жестоко... — я промолчала о том, что не одобряю такие методы воспитания.

— Ты бы не била своих детей, да? — угадал мои мысли.

— Конечно, нет, — сочувственно погладила его по мягким волосам, рассматривая лицо. Красивый... Шрама на щеке не видно, и вообще нет ни одного шрама, совершенная кожа.

— Я бы тоже не бил. По крайней мере, не за падения, — Ариас открыл пронзительные голубые глаза и посмотрел так, что меня вдруг кольнуло. Он ведь может сейчас перевернуться, потянуться к моим губам и... Боже, о чем я думаю?! Мне стало неловко гладить лорда по волосам, и что его голова у меня на коленях... Мы же едва знакомы. Просто почему-то кажется, что уже давно...

Будто прочитав мои мысли, Ариас спокойно приподнялся и просто сел рядом, поворошил пальцами волосы на затылке.

— Все нормально, обошлось, — дружелюбно улыбнулся мне, но взгляд остался острым. — Вспомнил прошлое и пришла в голову мысль... Лиса, если бы тебе дали выбор, ты бы хотела забыть плохое?

Я вопросительно подняла брови. Ариас пояснил:

— К примеру... Был в твоей жизни человек, который был тебе дорог, но который тебя обидел?

— Ну... — я пожала плечами, с трудом вспоминая какие-то детские обиды. — Наверное, был.

— Наверное... — усмехнулся. — Представь, что ты можешь взять этого человека и забыть его навсегда, забыть все, что связано с ним и больше не терзаться. Но забудется всё: и хорошее и плохое. Ты бы этого хотела? Жить без этого сложного опыта и без боли?

Пытливость, с которой он меня спрашивал, наводила на мысль, что он много думает об этом. Возможно, у Ариаса есть на сердце рана... Это вероятно... Иначе почему у него порой такой печальный взгляд?

Хм... Я сорвала маленький синий цветочек, похожий на незабудку и, теребя его в руках, задумалась.

— Когда я была маленькой, еще ходила в детский сад, я влюбилась в одного мальчика. Мне хотелось играть с ним, проводить с ним время... Но он мной не интересовался...

— Дурачок, — прокомментировал Ариас.

Я благодарно улыбнулась.

— ...ему нравилась другая девочка и он с ней играл. А я сидела на стульчике и смотрела на них. Надо же... больше двадцати лет прошло, а я до сих пор помню, что они играли в рыбака и русалку. Мое сердце было разбито... И я ни за что не хотела бы это забыть, — неожиданно завершила я, заложив цветок за ухо.

Не хочу, чтобы сорванный цветок пропадал, пусть хотя бы ненадолго послужит украшением.

— Ни за что? — Ариас остро глянул на меня. — Но тогда на сердце было бы легко, представь, что оно никогда не страдало, а ты живешь так, будто никогда не знала боли.

— Как рыбка что ли? — не удержалась от сарказма. — Это же... память. Время проходит, а память — единственное, что остается. Разве нет? Это богатство, неотделимая часть нас, нашего опыта. Я уже не помню той боли, а вот тепло той детской любви — помню. Мне кажется, лишиться такой памяти — ужасно. Даже если отношения были непростыми. Ты думаешь иначе?

Ариас серьезно посмотрел на меня.

— Нет, я с тобой согласен. Согласен, согласен, согласен...

Он глянул на небо, помолчал. Начинало темнеть и на небе появлялись первые звезды.

— Хочешь, расскажу сказку про память?

— Хочу.

— А я её не помню, — неожиданно сказал Змей и улыбнулся.

Рассмеялась. Уверена, он придумал это только что.

— Без памяти нет и сказок, — задумчиво произнес, опять глядя вверх. — Я, конечно, расскажу тебе сказку. Позже. Давай пока устроим тебя на ночлег.

Оказывается в походе очень уютно и хорошо лечь на седло, снятое с лошади, закутаться в плащ и всё: не страшны ни камни, ни сырая земля. Костер на ночь тушили, Волки спали на земле неподалеку. Ариас предпочел устроиться по-змеиному, на дереве.

В лесу ночью так много звуков, что я долго не могла уснуть. Столько животных и насекомых свистят, поют, шипят, ухают... И это ещё, если не обращать внимания на растения, ветки, траву, ветер. Очень много шума. Я кое-как договорилась с собой, что злые Волки порвут всех больших и страшных, а быстрый Змей зарежет всех маленьких и незаметных, и только начала смыкать ресницы, как сверху прилетело что-то вроде почки.

— Лиса. Спишь? — это, разумеется, Ариас.

— Почти, — пробормотала.

— Руку вверх вытяни, — шепотом сказал он и я недовольно вздохнула. Но руку вверх из плаща вытянула. Тьма кромешная. Совершенно неважно открыты глаза или закрыты.

Рука Ариаса тут же схватила мою ладонь.

— Да Господи... — я вздрогнула от неожиданности. Похоже, этот акробат висит на дереве вверх ногами, ступнями цепляясь за нижнюю ветку, чтобы дотянуться до меня. Ему мало одного неудачного приземления?

— Тихо. Несколько звезд только что упали. Я поймал для тебя, — он вложил что-то мне в ладонь и добавил тем же шепотом. — Всё, спи.

Отпустил.

Последующий шорох свидетельствовал, что Ариас подтянулся наверх, вернувшись на дерево.

Я раскрыла ладонь. Во тьме, едва отражая свет луны, блестели сережки. Те самые, на которые я засмотрелась у торговца.

Купил?! Мне?!

Сжимая в темноте сережки, почувствовала как губы растягиваются в непреодолимой счастливой улыбке.

Я посмотрела наверх.

...спасибо, транжира.

Закрыла глаза, уже ничего не боясь.

***

— Всё идет хорошо, — глаза Таора светились оранжевым в темноте, пока он тихо переговаривался со Змеем. Они отошли подальше от лагеря и Волк опять тихо ругался, продолжая гнуть свою линию. — На какой паршивый