«Да, с Кричером это удачно вышло», - согласилась с ней Анна, принимая от эльфа чашку с чаем.

- Вы, Леди Анна, как я помню, не просто чистокровная, - начала издалека Вальбурга.

- Да, так уж вышло, - вежливо ответила Анна. – Голубая кровь. Ее величество Елизавета признала за Энгельёэнами все наши титулы. Визенгамот тоже. Так что мы с вами, Леди Вальбурга будем теперь там встречаться во время сессий.

- Не будем, - покачала головой номинальный глава Рода. – Я снимаю с себя это бремя. Теперь она будет представлять там наш Род, - посмотрела Вальбурга на свою племянницу.

- Не слишком ли это радикально? – чуть поморщилась Беллатриса. – Я все же пожирательница. Мне этого никто никогда не забудет.

- Малфою и Нотту забыли, - возразила ей Вальбурга, - и тебе забудут.

- А если вернется Он? – тихо спросила молодая колдунья, акцентировав слово «он».

- Вот когда вернется, тогда и будем думать! – отрезала Вальбурга.

- Даст бог, не вернется, - добавила уже тише, как если бы для самой себя, но услышали-то ее все.

– Не подумайте плохого, Леди Анна, – заговорила уже Вальбурга громче, сосредотачиваясь на гостье. – Я не оппортунистка[7]. Я даже сейчас не постесняюсь сказать, что мне импонировала Его программа. Там было много справедливой критики либерализма… Но такой радикализм? Такое безумие! Напасть на ребенка! Такая низость! Дети – священны! Они вне войны и конфликтов. Но он пришел к Поттерам, чтобы убить наследника древнего Рода! Какой позор!

«Да, - кивнула мысленно Анна, - теперь все всё понимают, но клеймо-то с руки не стереть!»

- Ходят слухи, - сказала она вслух, - что он может вернуться. – Мне один колдун в Швейцарии сказал, что Лорд использовал какой-то ну уж очень темный ритуал. Так что всякое возможно.

- Звучит угрожающе, - покачала головой Белла. – Я… Да, что там! Зачем врать? Я была полностью за него. И сейчас бы поддержала, не задумываясь, но Вальбурга права, нападать на детей? И потом мне же дочку еще поднимать!

«Что ж, - решила Анна. – Такой вариант Беллатрисы мне нравится больше, чем ее свихнувшаяся на крови вариация!»

- Вы были там вместе с Сириусом, - неожиданно сказала Вальбурга.

- С чего вы взяли? – вполне искренно удивилась Анна. Одно дело ее домыслы, и совсем другое – фантазии старой ведьмы. Факты были ей пока недоступны.

- Он был здесь в ночь с тридцать первого на первое, - сказала почти шепотом Вальбурга.

- Я тебе, Белла, об этом не рассказывала, - повернулась она к племяннице. – Вообще никому… Но, - она снова смотрела на Анну, - ты вернулась. Я не могла никому ничего возразить, мне бы никто не поверил. Я его мать, глава темного рода, пособница Сами-Знаете-Кого. А ты была мертва. Он так сказал. Считал, что ты умерла, и… Неважно! Это уже сантименты, которые к делу не относятся. Но, если ты жива, если вернулась…

«Есть в этом что-то, - согласилась с Вальбургой Анна. – Никто же не знает, что я вообще ничего не помню. Может быть, мое свидетельство поможет вытащить его из тюрьмы?»

И в этот момент с ней произошла невероятная вещь: она вспомнила. Это не было похоже на «Внутренний Голос», которым память Анны общалась с ней в первые недели после ее «воскрешения». Не диалог, не подсказка, даже не девятый вал информационной бури, когда она одномоментно получала от прошлой себя целые языки, - латинский, немецкий, древнескандинавский, - и большие разделы знаний, типа «Древних рун» или «Нумерологии». А в последнее время, «память», вообще стала работать гораздо тоньше и «на пониженных оборотах». Все еще подбрасывала «по доброте душевной» какие-то крохи, но очень скупо, размеренно и совсем нечасто. Однако сейчас это была именно Память с большой буквы. Возник даже эффект полного «погружения» в то самое прошлое. И она вспомнила по-настоящему.

Дела в те дни шли отвратительно. Тучи сгущались, и было полное ощущение надвигающейся беды. Казалось бы, куда хуже? Война «малой интенсивности» тянулась уже почти два года. Но сейчас она стремительно превращалась в полномасштабную гражданскую войну. Видеть это было дико и страшно, и от бессилия остановить этот кошмар сжимались кулаки. И все-таки никто не мог даже предположить, что все решится вот так сразу, в один проклятый день. Тем более, никто не думал о смерти. Вернее, думали, - как без этого, - но как-то отстраненно, «не принимая близко к сердцу». Молодые редко думают о такого рода вещах. И тем не менее, воспитание брало верх. Традиция требовала, чтобы, идя в бой, ты не оставлял за собой недоделанных дел и неисполненных обязательств. Осознав, что она смертна никак не меньше Маккинонов, в последние дни октября она начала потихоньку приводить дела в порядок. И в тот день, вернувшись домой с какой-то пьяной Хэлоуинской вечеринки, - где и у кого, она была, так и не вспомнилось, - Анна села писать письмо… Кому? Какой-то женщине по имени Гита, о которой снова же ничего не помнила. Итак, она сидела у секретера и писала письмо, когда перед ней прямо из воздуха соткался серебристый призрачный грим.

- Прости, милая, - сказал Патронус Сириуса его незабываемым мягким баритоном, - я знаю, что не должен этого делать, но здесь сейчас убивают Поттеров …

И еще один фрагмент.