– А это… Он тебе хоть заплатил?

Эваришту молча похлопал себя по карманам и кинул на стол толстый лоснящийся бумажник, набитый банкнотами.

– Ну и отлично, – нарочито бодрым голосом сказал хозяин таверны. – Будет на что выпить за упокой. Мариазиня! Еще пару пива!

Дон Фредерику де Меллу да Кунья де Мендонса и Менезеш, четвертый маркиз де Валада сидит на нагретой солнцем каменной скамье у пруда с золотыми рыбками. На маркизе короткая фланелевая ночная сорочка, едва прикрывающая ему колени. Из сорочки торчат худые и узловатые старческие ноги, обутые в растоптанные пантуфли.[34]Положив голову на левый пантуфель, дремлет американский водяной спаниель Карлуш. Глядя со стороны, сложно сказать, кто из них старше: маркиз, которому давно перевалило за девяносто, или Карлуш, которому на днях исполнилось семнадцать.

Ана сердито задергивает занавеску и начинает чистить картошку. Дуарте уехал в аэропорт встречать гостей, значит, ей опять придется в одиночку заниматься маркизом: поднимать его со скамьи, вести в дом, кормить с ложечки, мыть, – сам-то он уже давно ничего не соображает, бедняга.

Ана по-своему хорошо относится к дону Фредерику, но очень уж много на него приходится тратить сил. И гостей он пугает. Один раз зашел в спальню к молодоженам, проводившим в усадьбе медовый месяц, и уселся на кровать. Сидел, смотрел и бормотал что-то, пока его не заметила новобрачная. Как она вопила!..

А до этого выбрался ночью из дома, закрыл дверь снаружи, а ключ выкинул в пруд. Дуарте тогда пришлось выбивать дверь. Хорошо еще, гости обычно думают, что это привидение, и не требуют деньги назад.

Ана тяжело вздыхает. Как-то она сильно устает в последнее время. Готовить для гостей, убирать комнаты, заправлять постели… А ведь она уже не девочка, ей вот-вот стукнет пятьдесят восемь. Ана кидает очищенную картофелину в кастрюлю с водой, откладывает нож и идет в коридор к зеркалу. Ну что ж, лицо, конечно, могло бы быть и поуже, и без второго подбородка вполне можно было бы обойтись, зато у Аны нет ни одной морщины, а Дуарте, хоть и младше на два года и гордится своей формой, весь сморщенный, как грецкий орех.

На маленьком столике звонит телефон. Телефон очень старый, почти ровесник маркиза, но работает отменно. Ана берет трубку.

– Мы выезжаем, дона Ана, – говорит Дуарте, – будем часа через полтора. Если вам не трудно, проверьте, пожалуйста, готовы ли гостевые комнаты.

По телефону Дуарте всегда изысканно вежлив, гостям это очень нравится.

Ана кладет трубку и, загибая пальцы, повторяет, что именно ей нужно сделать: дочистить и пожарить картошку, вытащить мясной рулет из духовки и приготовить манговый мусс. В гостевых комнатах чисто и проветрено, осталось только разнести полотенца. А, да, надо увести маркиза с улицы. И не забыть запереть его в комнате.

* * *

Всю дорогу Паула злилась. Все, все шло не так, как она планировала. Вначале Филипп вместо нормального отеля заказал номер в какой-то дорогущей старинной усадьбе. Ты идиот, кричала Паула, от волнения путая французские и португальские слова, мы месяц могли бы жить на эти деньги, а ты их собираешься отдать за два дня! Филипп только отмахивался. Балда, говорил он, старинная усадьба – это классно! Там могут быть привидения!

Потом Надин заявила, что поедет с ними. Ну нет, сказала Паула, только тебя нам не хватало. Ой, можно подумать, обиделась Надин. Я же не лезу к вам в постель! И подмигнула Филиппу.

Потом появился этот Поль. Надин привезла его прямо в аэропорт. Сказала, он тоже летит с нами, и, не слушая возражений, ушла в дьюти-фри покупать виски. Поль виновато пожал плечами и пошел за ней. От выпитого виски Надин тошнило весь полет. Правильно, побегай теперь, удовлетворенно думала Паула всякий раз, когда Надин, покачиваясь и прижимая ладонь ко рту, шла к туалету.

Потом…

Машина въехала в раскрытые ворота и остановилась. Паула вылезла первой и решительно пошла вперед. Через секунду ее догнал Филипп.

– Не дуйся, – сказал он, приобнял Паулу за плечи и звучно чмокнул ее в ухо. Паула взвизгнула. – Смотри, какая колоритная тетушка нас встречает! В передничке! Спроси у нее, водятся ли тут привидения.

– И есть ли у них свободный номер, – добавил Поль. За время полета он вдребезги разругался с Надин и теперь собирался жить отдельно.

– Лучше спроси, почему она такая толстая, – буркнула Надин, прижимая руку ко рту. Ее до сих пор мутило.

Чертова идиотка, подумала Паула и виновато улыбнулась тетушке в переднике. Та с достоинством кивнула.

– Добро пожаловать в усадьбу Сан-Антониу, – сказала она, старательно, как школьница, выговаривая французские слова. – Меня зовут Ана. Сейчас Дуарте поставит машину в гараж и проводит вас в ваши комнаты.

– Так как насчет привидений? – спросил Филипп.

* * *

Ана пытается кормить маркиза. Набирает полную ложку овощного супа и подносит к беззубому рту. Маркиз закрывает рот и мотает головой. Ана тяжело вздыхает. Она очень устала сегодня. Гостья – та, что приехала пьяной, – совсем ее загоняла. Вначале ей не понравился вид из окна, и Ане пришлось переводить ее в другую комнату. Потом ее не устроил цвет занавесей. Потом она обнаружила пыль на зеркале и крохотное пятнышко на банном полотенце.

– Такая молоденькая, а характер хуже, чем у вашей матери, – пожаловалась Ана Дуарте.

Дуарте недовольно поджал губы: он не любил, когда Ана плохо отзывалась о покойной свекрови.

– А я тебя предупреждал, – без посторонних Дуарте обращался к Ане на «ты», – я говорил, чтобы ты проверила гостевые комнаты. Если бы ты сразу это сделала, не бегала бы теперь с тряпками и полотенцами.

Ана снова подносит ко рту маркиза ложку с супом. Маркиз ударяет ее по руке. Тепловатая оранжевая жижа выплескивается на тщательно отглаженное платье и белоснежный передник Аны. Маркиз запрокидывает голову и хрипло кудахчет. Спавший в углу спаниель Карлуш вскакивает и заходится визгливым лаем.

* * *

Паула проснулась от странных звуков: где-то лилась вода, кто-то бежал по мокрому, отчетливо прошлепали шаги, вначале тяжелые, потом легкие, торопливые, кто-то задушенно вскрикнул: «Ваша милость! Господин маркиз!» – что-то упало и разбилось, что-то зазвенело металлом об металл. Потом громко хлопнула входная дверь, и все стихло. Паула потрясла Филиппа за плечо. Я слышу, пробормотал Филипп и повернулся на другой бок. Паула тряхнула его посильнее. Да-да, сказал Филипп абсолютно проснувшимся голосом, я уже встаю.

Паула подождала немного, но Филипп и не думал вставать – он еще раз перевернулся, смешно полувздохнул-полухрюкнул и размеренно засопел носом. Ну и черт с тобой, сказала Паула, вылезая из постели.