— Послушай, Майлз, я вынужден просить о большом одолжении. Может быть, я помешал тебе, когда и без меня хватает дел, но это очень важно. Я бы не беспокоил по пустякам.

Беннетт невольно улыбнулся доктор Бен совершенно не изменился.

— Ну да, человека надо подмаслить, прежде чем жарить на сковородке, — ответил он. — Что случилось?

— Прежде всего мне нужны деньги. Я остановился в «Шангри-Ла» с одним приятелем, но мне нечем заплатить за гостиницу.

На этот раз Майлз рассмеялся:

— Господи, док, но ты же миллионер! Как это у тебя может не быть денег?

— То есть их у меня нет здесь, с собой! Поэтому я и прошу завтра с утра перевести мне телеграфом несколько тысяч. Но только послать их надо на твое личное имя, на Майлза Беннетта. Под этим именем я здесь зарегистрирован.

— Как? Ты воспользовался моим именем?

— Я не мог воспользоваться моим собственным, а ничего другого мне в этот момент в голову не пришло. Не беспокойся, тебе не грозят никакие неприятности.

— Ты хочешь сказать: пока не грозят?

— Перевести деньги нужно в отель, на мой, то есть, собственно, на твой счет. Это можно сделать?

— Да, да, конечно, — ответил Беннетт почти с удовольствием, поудобнее устраиваясь в кресле. — Это и есть то самое большое одолжение?

— Отчасти. Помнишь, Майлз, тебе всегда хотелось узнать, что произошло со мной после того, как я оставил практику? Так вот, считай, что такая возможность появилась. Один из моих друзей, не тот, который со мной здесь, а другой, находится где-то у нас в Соединенных Штатах и попал в беду. Может быть, я ошибаюсь, но скорее так оно и есть. Это необходимо выяснить. Поэтому я прошу связаться с одним из наших агентств по расследованию, чтобы они помогли собрать полные сведения, насколько возможно, о человеке по имени Микел Ард Ри. — Бен повторил это имя по буквам, а Майлз быстро записал его.

— У меня есть основания считать, что он живет в США, хотя и нет стопроцентной уверенности. Это, должно быть, человек очень богатый, живущий как отшельник. Но при том он любит тратить деньги. Ты меня понимаешь?

— Конечно, док, — ответил Беннетт, пытаясь разобраться во всем услышанном.

— Да, и вот еще что, только не возражай с порога. Я попрошу выяснить, нет ли где-нибудь каких-либо сведений, сообщений, хотя бы слухов и сплетен насчет говорящей собаки?

— Насчет чего?

— Говорящей собаки. Я понимаю, как это звучит для тебя, но я как раз имею в виду своего второго друга. Его зовут Абернети, и он выглядит как пшеничный терьер. Но при этом он умеет разговаривать. Записал?

Майлз дрожащей рукой записал все, что услышал сейчас от Бена.

— Док, я надеюсь, ты не разыгрываешь меня? — спросил он.

— Это очень серьезно. Абернети — человек, превращенный в собаку. Позже я объясню. Прошу выяснить все, что только возможно, по этим двум вопросам и поскорее прилететь сюда с полученными данными. И сделай это как можно скорее. — Бен помолчал. — Я понимаю, что будет нелегко, но прошу: сделай, что сможешь, Майлз. Все это очень важно для меня!

Майлз недоверчиво хмыкнул:

— Самым нелегким делом, Бен, будет объяснить тем, кто займется расследованием, что мы ищем говорящую собаку!

— По крайней мере можно будет собрать информацию о чем-то хотя бы похожем на это, например, о собаках, которые считаются способными разговаривать. Ты бы мог вырваться сюда?

— Конечно. Для меня это было бы как раз неплохо. Я тут работаю над делом о налогах и уже буквально утопаю в море цифр. Отдых не помешал бы. Так вы остановились в «Шангри-Ла»? А кто там с тобой?

Бен помолчал немного.

— Если я расскажу, ты все равно не поверишь, Майлз, — ответил он. — Прилетай и сам все увидишь. Но не забудь о деньгах. Нам без этого здесь не выжить!

— Не беспокойся, не забуду. Да! — Майлз не сразу решился задать этот вопрос:

— У тебя все в порядке, док? То есть не считая того, о чем ты рассказал?

— Со мной все хорошо, Майлз. Ей-богу. Мы вскоре сможем поговорить обо всем здесь. Идет? До встречи. Только ничего не перепутай.

Беннетт рассмеялся:

— Это ты говоришь после того, как меня совершенно запутал?

— Ну, ничего, Майлз. Ты человек толковый. Заранее благодарю.

— До скорой встречи, док!

Разговор закончился. Беннетт повесил трубку и встал. «Нет, каково, а?» — подумал он улыбаясь. Напевая веселую мелодию, он подошел к буфету и достал бутылку шотландского виски «Гленливет», которое так любит Бен. Сейчас не выпить было бы просто грехом.

Лежа в темной клетке, Абернети грезил о залитых солнцем лугах Заземелья. Он плохо чувствовал себя и относил это на счет своей неволи и пищи, которую он здесь получал. Писец шкурой ощущал, что вся обстановка этого мира действует на него угнетающе, но проверить эту догадку пока что было невозможно. Во всяком случае, Абернети теперь постоянно дремал или предавался мечтам о хорошей жизни, находя в этом единственную отдушину.

Уже больше двух суток не приходила к нему Элизабет. Зато тюремщики теперь навещали его чаще, и Абернети догадывался, что девочка, очевидно, боится, что ее выследят. Два дня назад к нему явился Микел Ард Ри. Он бросил на пленника бесстрастный взгляд и опять спросил, не хочет ли тот что-нибудь вручить ему. Когда Абернети посоветовал Микелу не терять времени, тот ушел, не сказав более ни слова.

Последнее время в душе Абернети поселился страх. Он боялся, что ему уже никто не поможет выбраться отсюда, что так и придется умереть в темнице.

И на этот раз мрачные мысли заставили писца выйти из оцепенения, вернуться к жестокой действительности. Может быть, мысль о гибели пугала бы его меньше, если бы возникла прямая угроза жизни? Абернети еще раз подумал о том, есть ли у него выбор в деле с королевским медальоном. Выбора не было. Отдать медальон не позволяли совесть и чувство долга. Никак нельзя было вручать столь могущественный волшебный талисман такому лиходею, как Микел Ард Ри. Уж лучше умереть, чем совершить подобный поступок. С другой стороны, если он, Абернети, погибнет, кто тогда помешает Микелу снять медальон с мертвого тела?

Эти мысли буквально приводили Абернети в отчаяние. Он снова закрыл глаза, надеясь забыться…

— Абернети, Абернети, проснись! — услышал писец знакомый голос. С трудом открыв глаза, он увидел перед собой Элизабет. — Да проснись же, Абернети, — повторила она нетерпеливо.

Он с трудом поднялся, разгладил грязную одежду, полез в кармашек жилета за очками и надел их.

— Я не сплю, Элизабет, — заверил он девочку.

— Ну и хорошо! — прошептала она. — Мы должны выбраться отсюда прямо сейчас!