Я обнял женщину за плечи, сжал, слегка встряхнул, целовать передумал и отвернулся.

– Ты в Россию уезжай, – напоследок тихо посоветовал ей Артур, бесшумно закидывая мешок на плечо. Спрашивать, что в нем, мы не стали, чтобы не терять времени.

Женщина махнула рукой. Этот жест выражал то ли отчаяние, то ли согласие, то ли безнадежность…

Я не стал раздумывать, побежал вслед за Артуром, и мы, обдирая руки и одежду в колючем кустарнике, перелезли через каменную ограду в самом глухом и укромном месте.

В мешке оказалось еще теплое вареное мясо, четыре буханки хлеба, два автомата и пистолет.

Быстро посовещавшись, мы поднялись на гору и, двигаясь в том же направлении, что и до плена, пошли вниз по ущелью. Погони за нами не было. Никаких населенных пунктов по дороге нам больше не попалось. Принимая максимальные меры предосторожности, мы двигались вдоль реки по соседнему лесистому невысокому хребту только по ночам. Через трое суток вышли к окраине Шали.

* * *

– Ну и видок у тебя! – Я покачал головой, глядя на Ахмата. В грязной и мятой одежде (особенно «хорошо» выглядела светлая рубашка, зашитая грубыми мужскими руками – казалось, что ее нашли на мусорке, где она пролежала с полгода), с заросшим лицом, он был похож на боевика, чудом спасшегося от федералов. Картину наряда боевиков дополнял автомат.

– Пойду все равно я! – упрямо сверкнул глазами чеченец. – Кроме меня, некому!

Артур задумчиво кивнул. Я недовольно замолчал. Рано утром мы держали совет за большим лесным орехом. Дорога, обходя его, плавно заворачивала в село. Вдали виднелись окраинные дома, плотно стоявшие в начале улицы. До села было совсем близко, несколько сот метров. Чтобы двигаться дальше, следовало принимать какое-то решение.

Кое-как почистившись и умывшись, мы стали думать. Начиналась равнина, впереди лежал крупный районный центр, да и вообще плотность населения здесь была гораздо выше, чем в горах, и откровенно прятаться, надеясь на то, что нас никто не увидит, было уже рискованно.

– Давай, может, я? – последовало мое повторное предложение. – По мне видно, что я русский, мне покажут комендатуру… Должна же она быть здесь!

– Если покажут… – медленно произнес собровец, потирая небритый подбородок. – Могут и не показать. У них опять перемирие с федералами, забыл, что Ахмат рассказывал? Заберут тебя снова в плен, вот прям здесь, – и он кивнул в направлении населенного пункта, – а нам опять тебя вытаскивать.

– Почему это меня заберут? – запальчиво возразил я и поправил автомат, висевший через плечо. – И почему опять?

– Пойдет Ахмат, – проговорил Артур. Он повернулся ко мне, улыбнулся и сжал мои плечи. – Не спорь, брат. Забыл, что ты должен меня слушаться в горах?

– Ну попадись ты мне в городе, – проворчал я, сдернул автомат с плеча и уселся прямо в траву.

– Возьми с собой пистолет, – негромко проговорил Артур, обращаясь к Ахмату, – с автоматом тоже можно по улице идти, сейчас у вас все можно, но так ты будешь все-таки невольно привлекать внимание… Мы будем ждать здесь.

Ахмат кивнул, сразу стал серьезным, сунул пистолет за пояс, не особенно скрывая его, и вышел из-за дерева. Вдруг он спохватился, быстро вернулся, молча обнял нас, хлопнул по плечам, перескочил через заросшую травой неглубокую канаву и решительно зашагал по дороге.

– Вставай, что сидишь? – обратился ко мне Артур, не отрывавший от чеченца глаз. – Сейчас он зайдет в село, и мы сменим место. – Он покрутил головой. – Ну вот хотя бы туда перейдем.

Метрах в ста от нас протекал ручей. Я понял, испытывая недовольство, вздохнул, поднялся, и мы, пятясь, чтобы нас не было видно случайному человеку со стороны дороги, обошли полянку и спрятались в прибрежных густых кустах.

Через сорок минут старая бежевая «шестерка» с маячком такси медленно подъехала к ореху и остановилась. Из нее выскочил Ахмат и призывно замахал рукой, стоя к нам спиной.

– В машине никого больше не видишь? – вполголоса напряженно спросил мой товарищ, подтягивая ближе к себе автомат.

– Да вроде нет, – ответил я, вглядываясь в мутные и немытые стекла.

– Ну рискнем, – пробормотал Артур, вставая. – Я первый, ты прикрываешь.

Пожилой водитель в серой клетчатой рубашке и потертой кепке с удивлением разглядывал нас, пока мы бежали к машине через поляну. Но он не произнес ни слова.

– Я такси взял! – сообщил нам радостно Ахмат.

– В Грозном рассчитаемся, ты не волнуйся! – Он хлопнул таксиста по плечу и что-то добавил на чеченском.

– Здесь километров двадцать! – Ахмат повернул к нам счастливое лицо. Он запрыгнул на переднее сиденье, а мы, поудобней устроив автоматы на коленях, втиснулись на заднее.

– Потом поговорим, – сообщил ему Артур и приложил палец к губам.

Ахмат нахмурился, потом понимающе кивнул. Пожилой водитель внимательно глянул на собровца, на его измятый камуфляж и небритое лицо в зеркальце заднего обзора.

На разбитой дороге были видны свежие заплаты из асфальта. Такие круглые нашлепки диаметром около трех метров. Как будто дорожные рабочие развлекались, аккуратно располагая их в шахматном порядке по всей длине проезжей части.

– С вертолета всю дорогу побили, – с сильным акцентом проговорил таксист.

Я кивнул. («НУРС» – неуправляемый ракетный снаряд, который стоит на вооружении в вертолетной авиации, оставляет на асфальте именно такие следы при взрыве.) Водитель лихо выскакивал на встречную, объезжая выбоины и ямы, не снижая при этом скорости. Гаишников, разумеется, видно не было.

Движение на трассе после Шали стало более интенсивным, но таксист не снижал скорости.

– Ты внимания не привлекай, – спокойно сказал ему Артур. – Аккуратно едь.

Водитель снова внимательно посмотрел на него и послушно сбавил скорость.

Когда мы подъезжали к Аргуну, чеченец, всю дорогу косившийся на нас, вдруг прижался к обочине и, не глуша двигатель, спросил что-то у Ахмата. Мы вопросительно уставились на товарища. Ахмат пожал плечами и повернулся к нам:

– Говорит, могу вас так в город завезти, чтобы посты федералов объехать… А зачем? Нам-то как раз к ним и надо…

Артур улыбнулся и подмигнул ему:

– Ты на себя посмотри, федерал…

Тут сообразил и Ахмат. Он сел прямо, и плечи его затряслись от сдерживаемого смеха. Я откинул голову на сиденье, глубоко вздохнул и тоже засмеялся.

* * *

– Крохалев? Кто здесь капитан Крохалев? – Сунулась в дверь после короткого стука голова посыльного из штаба.

– Тебе чего, воин? – лениво проговорил я, откладывая в сторону какой-то боевик в яркой обложке с незапоминающимся названием. Я лежал на солдатской кровати босой, в камуфляжных штанах и майке, на которой, конечно, знаков различия не было.