Из гостиной дверь вела в столовую, где он обычно завтракал и куда время от времени приглашал женщин, которые пользовались его благосклонностью.

Сегодня он украсит эту комнату белыми розами. Нужно во множестве расставить их в больших вазах, свить из них гирлянды и увешать ими стены, чтобы те стали почти не видны. Пусть это будет не просто столовая, а драгоценная рама для красоты Энн.

Али не раздумывая отдал распоряжения прислуге и, только когда вновь остался наедине с собой, позволил себе предаться мечтаниям. Нет, он все же добьется своего.

Затем он подумал о Джеральде, и тот возник в его воображении в виде целой армии англичан, выстроившейся в затылок тому самому наставнику, чей удар свалил его с ног много лет назад. Все они стояли у него на пути, все мешали ему сделать Энн своей, все до единого ледяным голосом угрожали и сверлили ледяными взглядами.

Но он бросит им вызов! Сегодня же вечером Энн будет трепетать в его объятиях. Он схватит ее, возьмет силой, сделает своей. И пусть ради этого придется вселить страх в эти ясные голубые глаза, заставить эти коралловые губы изогнуться в крике, зато сегодня он будет праздновать победу.

Барон застыл, глядя на себя в зеркало, и увидел – нет, не зачесанные назад темные волосы, не острый подбородок и не чувственный рот, а только темные глаза египтянина. Это он, живший в нем человек Востока, похотливо желал Энн.

Запад дает своим женщинам свободу, позволяет им гулять в одиночестве, искушая мужчин, Запад придет в ужас, если такая свободная женщина вдруг станет жертвой мужской похоти. Так что пусть сегодня Восток в очередной раз бросит Западу вызов.

– Энн будет моей, – сказал себе барон Себаль.

Он хорошо себя знал и потому понимал: сильнее, чем желание, сильнее, чем страсть, что нарастала в нем с каждой минутой, была жажда отмщения. Сегодня он отомстит Западу.

Любовь Лидии к Джеральду была как пламя. Она поглощала все ее мысли. Опаленные этим внутренним огнем, чувства вели себя подобно стали – закалялись, все крепли и крепли.

Невозможно было усомниться в силе этой любви, потому что Лидия каждое мгновение ощущала ее присутствие в своем сердце.

Лидия вообще перестала думать о себе, зато постоянно думала о Джеральде. Теперь она смотрела на него новыми глазами и ничего не боялась, потому что сердце ее было исполнено любовью. Она знала, что должна делать, и, что самое главное, чувствовала правоту своих поступков – ради его же блага.

Она вынуждена была ежеминутно бороться с желанием целиком и полностью отдать себя во власть Джеральду, забыть об окружающем мире, о его жене и падчерице, забыть обо всем, что стояло между ними. Однако ни на миг не поддалась искушению.

Любовь, которую она носила в своем сердце, могла быть только даром Небес, ибо была пронизана Святым Духом и порождала в ней лишь самые совершенные, самые чистые помыслы.

Убежав от Джеральда, она весь вечер обливалась слезами любви; любви, которая поглотила все ее существо, точно невыносимая физическая боль. У нее не было сил хоть сколько-нибудь противостоять этой всесокрушающей мощи.

Лишь когда она наконец успокоилась, ей вдруг открылось, какое это чудо, какой исцеляющей силой наделено это чувство.

Джеральд принадлежит ей, в этом нет никаких сомнений, равно как и в том, что теперь она его, нет, не теперь, а навсегда. И независимо от того, будут ли они вместе или же будут видеться лишь изредка, отныне они – единое целое.

Теперь они не два отдельных человека, они стали единым целым, частью друг друга.

С ними произошло чудо, однако оно не устранило с их пути земные заботы и трудности. Цепи, которыми когда-то он добровольно себя сковал, могут быть разорваны лишь по воле провидения.

У Лидии было такое чувство, будто она слышит некий внутренний голос – он утешал, успокаивал, готовил ее к какому-то важному известию.

Она понятия не имела, что это может быть. Но одно она знала наверняка: когда это известие придет, оно обязательно поможет Джеральду преодолеть все преграды и трудности, ибо будет ниспослано свыше.

Лидия распахнула ставни, впуская в спальню свет огромной полной луны, плывшей высоко в небесах, и комната тотчас наполнилась серебристым сиянием. Казалось, весь мир вокруг приобрел некое новое качество.

Ощущая под ногами прохладный камень, Лидия опустилась на колени у перил балкона. Прикосновение лунного света было сродни благословению.

Она стояла, преклонив колени, устремив себя навстречу некой силе, которая одарила ее столь удивительно щедро. В какое-то мгновение ей было ниспослано откровение, которого она так долго ждала.

«Джеральд должен вернуться домой!» – эти слова родились в глубине ее сердца, нашли отклик в мыслях.

До сих пор он вел себя как трус. Он нес на себе такой огромный груз ответственности, что не нашел в себе ни сил, ни смелости взвалить на себя дополнительную ношу. Теперь Маргарет – его жена, и в Литтл Гудли его ждет их общий дом.

Пока же Джеральд шел неверной дорогой. Лидия не сомневалась – он не сможет ей отказать. Откровение снизошло на нее не просто так. Оно призвано указать Джеральду его истинный путь, и он ее не подведет.

Лидия поднялась с колен. У нее было ощущение, будто с плеч только что упал тяжкий груз. Все стало вдруг ясно и понятно. Будущее открылось ей словно на ладони, оно было подобно чистому небу, к которому она обратила свой взор.

Ей с трудом удалось заставить себя вернуться в комнату – это было все равно что вернуться в обычную жизнь после того, как встретился с самим Господом Богом.

Лидия уже входила в спальню, зная, что уже поздно и ей непременно надо постараться уснуть, когда в дверь постучали. В следующий миг дверь распахнулась, и в комнату шагнула Энн.

На девушке было длинное белое парчовое пальто с бриллиантовыми пуговицами. Она стояла, плотно укутавшись в него, словно в кокон, будто оно давало ей какую-то защиту.

Несколько мгновений Энн молча смотрела на Лидию, а затем, сделав над собой усилие, словно заставляя себя произнести то, что собралась сказать, ровным, лишенным всяких эмоций голосом, негромко, но отчетливо произнесла:

– Я хочу завтра уехать.

Ее слова поразили Лидию.

– Завтра? – растерянно переспросила она. – Но, дорогая, куда ты хочешь уехать? Домой?

Энн отрицательно покачала головой.

– Нет, не домой, – ответила она. – Куда угодно, куда только захочешь, лишь бы подальше отсюда.

– Но, Энн! – попыталась возразить Лидия. – Все это так неожиданно. Не думаю, что это…

Что-то заставило ее замолчать. Интуиция подсказала ей, что лучше не задавать никаких вопросов, а просто согласиться. Ее подопечная в эти минуты выглядела так, будто только что пережила потрясение.