Третье. Когда танковые силы примерно равны, развивается своеобразное «стоячее» сражение, в котором нет места для маневра.

Четвертое. Необходимость гибкой переброски сил».

Еще до рассвета 10 мая на границе Люксембурга было сконцентрировано огромное количество танков. Они должны были осуществить прорыв через территорию этого государства и Бельгийского Люксембурга к французской границе в районе Седана, на расстоянии 70 миль. Три бронетанковых корпуса расположились тремя группами: в первых двух – танковые дивизии, в третьей – мотопехота. Механизированные части возглавлял генерал Гудериан, главный эксперт по танкам в Германии. Командование войсками осуществлял генерал фон Клейст.

«Наши части стояли плотными рядами, словно огромная фаланга», – так охарактеризовал увиденное Блюментрит. При этом бронированная стрела растянулась в длину на добрую сотню миль, ее хвост находился в 50 милях к востоку от Рейна. Генерал Клейст по этому поводу сказал следующее: «Если бы наши бронетанковые части выступили по одной дороге, то, когда голова колонны вошла в Трир, ее хвост все еще находился бы где-то в районе Кёнигсберга в Восточной Пруссии».

Справа от группы Клейста расположился отдельный танковый корпус под командованием Гота, который должен был прорваться через северную часть Арденн к Маасу между Живе и Динаном.

Эти бронированные фаланги являлись только небольшой частью гигантской массы бронетехники, выстроившейся на немецкой границе и готовой к удару по Арденнам. По словам Блюментрита, «группа армий «А» имела в своем составе 86 дивизий, компактно расположившихся на узком, но очень глубоком участке фронта». Далее он сказал: «Наступление через Арденны не было военной операцией в тактическом смысле слова, а обычным переходом. При составлении плана кампании мы считали, что серьезное сопротивление на участке до Мааса крайне маловероятно. Расчет оказался правильным. В Люксембурге мы вообще не встретили никакого сопротивления, а в Бельгийском Люксембурге оно было очень слабым. Его оказали Chasseurs Ardennais и отдельные части французской кавалерии. Никаких трудностей с его преодолением не возникло.

Основная проблема оказалась вовсе не тактической, а административной – сложное движение и организация подвоза припасов. Было важно использовать все доступные для движения дороги, в том числе проселочные. Требовалась максимальная точность в нанесении маршрута на карту, регулировании движения, планировании мероприятий для защиты от возможных нападений и с земли и с воздуха. Некоторым пехотным дивизиям приходилось шагать по полям и проселочным дорогам, поскольку по основным магистралям двигались танки. Потребовалась виртуозная работа штабных офицеров, чтобы не допустить заторов. Рельеф местности был далеко не простым – сплошные леса и горы, поэтому дороги хотя и имели неплохое покрытие, нередко круто взбирались в гору и изобиловали множеством крутых поворотов. Но самая серьезная проблема ожидала нас впереди, когда лавина людей и тяжелой техники хлынула на глубоко изрезанную долину Мааса. На редкость неприятное место!»

Шансы на успех в основном зависели от скорости, с которой части Клейста смогут пройти через Арденны и пересечь Маас в районе Седана. Только за этой водной преградой танки получат достаточно пространства для маневров. Следовало во что бы то ни стало перейти реку раньше, чем французы сообразят, что происходит, и смогут мобилизовать необходимые резервы. Но данные аэрофотосъемки проинформировали немцев о наличии крупного предмостового укрепления, расположенного на подходе к реке возле Седана. Его наличие усилило сомнения всех противников плана Гитлера – Манштейна. Они предчувствовали, что танки не смогут с ходу преодолеть неожиданно появившееся на пути фортификационное сооружение и поэтому наступление затянется на неопределенный срок.

За несколько дней до начала атаки австрийский офицер, имевший, казалось, врожденное чутье к расшифровке данных аэрофотосъемки, попросил разрешения исследовать их повторно. В результате он обнаружил то, на что не обратил внимания никто: французские фортификационные сооружения не закончены, они находятся в стадии строительства. Его рапорт был отправлен Клейсту, который, изучив их, отбросил сомнения. Он понял, что может ускорить наступление, пустив вперед одновременно танковые и пехотные дивизии, не ожидая, пока освободится дорога. И наступление к Маасу стало больше похоже на гонки, чем на военную операцию. Пехотинцы 12-й армии Листа, торопившиеся «как дьяволы», добрались до Мааса всего лишь на день позже, чем танковые дивизии, но последние к моменту подхода пехоты были уже за рекой.

Желая держать руку на пульсе сражения, Рундштедт лично прибыл в леса, расположенные вокруг Седана, чтобы проконтролировать состояние танковых дивизий, прежде чем они начнут переправу через Маас. Затем он последовал за танкистами к реке, где наблюдал за наведением переправы.

Рассказывая мне об этой операции, Клейст сказал: «Мои ведущие части перешли Арденны и 12 мая пересекли французскую границу. Адъютант фюрера генерал Шмундт прибыл ко мне тем же утром и спросил, предпочту ли я продолжать наступление сразу же и форсировать Маас или же буду ждать подхода пехоты. Я решил не терять времени. Тогда Шмундт сказал, что на следующий день – 13 мая – фюрер выделяет в мое распоряжение максимальные силы люфтваффе, включая весь воздушный корпус пикирующих бомбардировщиков Рихтгофена. Детали были оговорены на совещании, прошедшем вечером 12-го. На нем присутствовал генерал Шперле, специально прилетевший увидеться со мной, – наш штаб располагался возле Бертрикса.

В течение дня мои передовые части прошли через лесной массив к северу от Мааса и достигли его южного края, возвышающегося над рекой. Ночью подтянулись резервы. Все было готово для наступления. Утром 13-го пехотные полки танковых дивизий начали движение к берегу реки. Люфтваффе – около тысячи самолетов – появилось в небе около полудня. Уже во второй половине дня реку удалось пересечь в двух местах – возле Седана (танковый корпус генерала Гудериана) и в районе Монтерме (корпус генерала Рейнгардта). В целом нам сопутствовал успех, правда, в Монтерме войскам пришлось труднее, чем в других местах, главным образом из-за сложного рельефа местности и крутого и извилистого спуска к реке.

Серьезного сопротивления мы не встретили нигде. Это было удачей, потому что на артиллерию положиться было нельзя – колонна с боеприпасами застряла в пробке на одной из дорог Арденн. К вечеру 13-го танковые дивизии создали надежные плацдармы за Маасом. Первый пехотный корпус прибыл 14-го».

Я спросил у Клейста, как он может охарактеризовать оборону французов. Он ответил: «Вдоль Мааса находилось некоторое количество фортификационных сооружений. Но долговременные огневые точки были слабо вооружены. Если бы французская армия имела противотанковые орудия, мы бы, разумеется, не смогли этого не заметить, поскольку большинство наших танков были старыми «Марками I», иными словами, чрезвычайно уязвимыми. Французские дивизии в нашем секторе были плохо вооружены и не готовы к действиям. Их войска, как мы вскоре заметили, отказывались от борьбы после первого же артиллерийского обстрела или бомбежки».