Воспользовавшись тем, что в мою сторону точно никто не смотрит — все действующие лица заняты увлекательным занятием под названием «зафиксируй чужую жену» — я выскочил из леса и побежал напрямик, прямо через поля. Это было рискованно, но… В самом худшем случае из возможных энергетический щит и прикрывающая тело кольчуга должны были дать возможность добежать до конца даже под обстрелом. По крайней мере, я на это очень надеялся.

Опять повезло. Никто меня так и не заметил, не понадобилось даже падать на землю. Буквально пролетев последние десятки метров, буквально выжимая из непривычного и чужого организма всё возможное, я привалился к забору соседнего с нужным мне участка. Перед тем, как действовать дальше, требовалось как минимум перевести дыхание.

Тем временем, один из инспекторов вытащил откуда-то сумку с крестом на боку и извлёк оттуда шприц. Я напрягся, готовый совершить последний рывок и разобраться таки с этими наглецами — но доставший шприц вопросительно посмотрел на товарища, и тот буркнул в ответ:

— Можно. Буди!

Из этого я заключил, что пока моей нерадивой жене ничего не угрожает. И постарался подобраться поближе: сначала ползком, потом аккуратно встал и, пригнувшись, прошёл вдоль стены. В конце концов присел прямо у нужного мне окна, смотря за происходящим внутри с помощью камеры, а слушая своими ушами.

Яромира после укола какое-то время лежала неподвижно. Потом застонала. Мотнула головой, и вдруг задрала её, одновременно дёрнувшись всем телом.

— Эй! Где я? Кто вы?!

— Успокойся, детка. Ты в безопасности.

— Почему я в наручниках? Отпустите меня!

— Отсутствие документов, нежелание предоставить коммуникатор, незарегистрированное оружие… Сопротивление представителям власти… Всё это тянет на хорошую статью, даже на несколько. Но мы можем договориться. Ты же не хочешь смотреть на небо в клеточку, так ведь?

— До… Договориться? О чём вы?

— Не делай вид, что не понимаешь! Ты же сообразительная девочка, не так ли? Наверняка сообразительная!

— Что?! Идите вы знаете куда!

— А вот так не надо. Неосмотрительно, говорить такие слова тем, в чьей полной власти находишься. Ты ещё не поняла?

— Всё я поняла. Но вы не знаете, кто мои… Кто мои родители, — если начала фразы Яромира произнесла уверенно, то под конец сбилась и проговорила последние три слова еле слышно.

Один из инспекторов хохотнул, и повернулся к товарищу:

— Слушай. Как часто нам такое говорят?

— Каждый раз. Глупые женщины, да?

— Да. Ты прав. Очень глупые.

— Эй! Вы не можете так поступать… Вас же уволят!

Дружный слитный хохот стал ответом.

— Что? Что смешного я сказала? Я точно знаю, что уставом насилие над честными гражданами не поощряется…

Когда эти двое перестали смеяться, один из инспекторов подошёл к постели.

— Ты видишь здесь кого-то, кто на нас нажалуется? Нет? И мы не видим. И ты не пойдёшь никуда заявлять, хе-хе…

— Почему это?

— Потому что не сможешь! А сейчас, давай поиграем в простую игру. Ты будешь послушно выполнять всё, что мы попросим. Если будешь стараться хорошо… Хе-хе… Будет не так больно, — потянувшись вперёд, дорожный инспектор попытался коснуться Яромиры в очень интересном месте. Попытался — потому что тут же в недоумении отдёрнул руку. Я успел увидеть знакомый голубоватый блеск, как от силового поля, которыми оперировали родичи Яромиры.

— Что за?..

Договорить и додумать ему уже было не суждено. Я буквально влетел внутрь комнаты, в осколках стекла и обломках старой деревянной рамы, тут же оттолкнулся ногами от пола и прямо на лету, в прыжке, воткнул стоящему возле кровати в глаз нож из монокристалла.

Слабенький мерцающий смерч взметнулся вверх — оказалось, убитый был тенью. Влетев прямо в хоровод из разноцветных звёздочек, я втянул чужую силу, почти не заметив этого — погибший был очень слабым одарённым.

Его товарищ воспользовался моим замешательством и дёрнулся, потянув из кобуры разрядник — возможно даже мой, дважды украденный — но я уже, продолжая движение, выставил вперёд левую руку с Когтями Гнева.

Четыре лепестка кинжальных силовых полей метнулись от моих пальцев вперёд, буквально пронзив второго «инспектора» насквозь. В следующее мгновение «когти» исчезли, а из четырёх отверстий в туловище убитого брызнула кровь, окропив меня с ног до головы.

Звёздочки не появились — уже этот, тенью не являлся.

Сделав ещё шаг вперёд, я не дал мертвецу упасть и вырвал из слабеющих пальцев разрядник, нашёл под его одеждой кобуру, снял её и прицепил себе, на привычное место сбоку. Уже не глядя, как тело оседает на пол, повернулся к распятой на кровати Яромире.

Девушка смотрелась жалко. Брызги крови долетели и до неё тоже, заляпав алыми точками всё вокруг — старую, серую, покрытую пятнами простыню, выделяющиеся на ней контрастно яркой и чистой белизной чулки и синий китель. Пара капель попала на лицо.

Но в больших синих глазах Яромиры я увидел столько неподдельной радости, что неожиданно для себя удержался от всех тех резких слов, которые так и просились наружу. Просто молча подошёл и вытер нож о простыню, встав около растянутых в стороны длинных стройных ножек — вернее, ровно между ними.

— Ты… Ты пришёл за мной, Зар?..

Она прошептала еле слышно, кажется, сама ещё не веря в своё избавление. Я ничего не ответил, просто посмотрел на неё тяжёлым взглядом.

Девушка дёрнулась, будто забыв, что скована по рукам и ногам. И выпалила, уже куда увереннее и громче:

— Прости, Зар! Прости, прости, прости меня!

Говорила она, что удивительно, совершенно искренне. По крайней мере — я фальши в её словах распознать не смог.

Но опять ничего не сказал. Спрятал нож, обошёл кровать и встал сбоку, остановившись у изголовья.

Яромира не отрываясь следила за мной. И чем дальше, тем больше непонимания и подозрения было в широко открытых глазах.

Девушка вздрогнула, когда коснулся её тонкого запястья, ниже браслета наручника. В ответ на эту реакцию усмехнувшись, медленно провёл подушечками пальцев по тыльной стороне тонкой изящной ладони, крепко взялся за блеснувший голубым камнем металлический кругляш родового перстня Белых и одним быстрым движением сдёрнул его. Показал девушке, после чего демонстративно медленно и всё так же не говоря ни слова вернул на законное место — туда, откуда она его сняла около восьми часов назад.

К слову, обручальное кольцо с безымянного пальца Яромиры никуда не делось. И уже не денется — после ритуала у алтаря Гименеи, избавиться от этой вещицы без членовредительства практически невозможно. Так что, как бы этой отдыхающей на чужой постели красотке не хотелось забыть меня, как страшный сон, сделать это теперь — проблема.