Теперь дежурство подходило к концу. На следующий день другой наряд дорожно-постовой службы должен был сменить Лыкова и сержанта Захаренко. Дней десять лейтенант рассчитывал подышать чистым воздухом, посидеть дежурным на телефоне в районном управлении внутренних дел. А там, глядишь, его перебросят на основную магистраль, на хлебное место поближе к Москве.

Лыков вернул документы молодому человеку.

– Не видишь, что в лесу пожары? – спросил лейтенант. – Проезд без специального пропуска запрещен. Заворачивай обратно.

– Может, договоримся? Ну, как-нибудь?

– С тобой? Не договоримся.

Хусейнов кинул головой, сказал «спасибо». Он залез на водительское место, обернулся к Валиеву.

– Не пропускает, – сказал Хусейнов. – Пожары, говорит. Без специального пропуска нельзя ехать, говорит.

– Так дал бы ему специальный пропуск, – Валиев потер указательный палец о большой, будто считал бумажные деньги.

* * *

Бригадир понял, что настала его очередь вмешаться, вступить в переговоры с представителем власти. Он распахнул дверцу, вылез с заднего сидения, шагнул к Лыкову. Валиев, склонив голову набок, дружелюбно улыбался.

– Послушай, дорогой, – бригадир говорил по-русски лучше, чем по-азербайджански, но сейчас нарочито коверкал слова, ставил неправильные ударения и растягивал гласные звуки. – У меня, понимаешь, отец в Черниховке. Старый почтенный человек. Поехал, понимаешь, сюда две недели назад, родственника навестить. И тут эти пожары загорелись. Вот едем за отцом, вручать его хотим. Пропусти, дорогой, а то отец совсем дымом задохнется, понимаешь.

– Слушай, я ведь уже все объяснил, – лицо Лыкова сделалось суровым. – А если вы не понимаете устной речи, на обратном пути остановитесь. Прочитайте, что написано на желтом щите.

Валиев продолжал улыбаться.

– Будь человеком, слушай, пойди навстречу. Отец совсем больной старик, понимаешь. Ноги распухли, руки распухли. Меня жалеть не надо. Старика старого пожалей, понимаешь. У тебя самого отец, мать есть?

Валиев запустил руку в задний карман брюк, вытащил деньги, медленно отсчитал три крупных купюры. Лыков удивился странной щедрости. За десять дней, проведенных здесь, на отдаленном посту, на пустой дороге, никто не предложил ему самых мизерных денег. И небольшая сумма подкожных сейчас бы не помешала. Сегодня после смены с устатку хорошо бы взять пивка или чего покрепче.

Валиев протянул деньги лейтенанту. Тот пальцем не пошевелил, остался стоять, запустив руки в карманы форменных брюк. Лейтенант колебался.

Лыков служил в милиции не первый год и давно научился безошибочно отличать вранье от правды. История о почтенном старом отце с опухшими конечностями, неизвестно зачем приехавшим сюда, в подмосковную глубинку, с Кавказа, навестить какого-то родственника… Нет, эта история за километр воняла враньем низкого пошиба.

Валиев стоял с протянутой рукой, зажав деньги между пальцами. Лыков думал. С другой стороны, почему бы не поверить в сказку про старого дедушку, ну, хотя бы для виду не поверить? Пусть эти кавказцы катят, куда катят, Лыков их не видел. Лейтенант уже склонился к положительному решению. К тому, чтобы взять деньги. Он внимательно посмотрел на руку Валиева. И опять увидел желтоватую мозоль на внутренней части указательного пальца. Точно такую же мозоль, какая была у молодого парня, представившегося грузином, у водителя машины.

– Встать к машине, руки на капот, – скомандовал Лыков. – Ноги раздвинуть. Живо.

– Послушай, дорогой…

Лыков зашел сзади, толкнул Валиева в спину. Бригадир сунул деньги обратно в карман. Он вынужден был подчиниться. Шагнув к «Форду» он бросил красноречивый взгляд на сидящего за рулем Хусейнова, дважды моргнул левым глазом. Затем Валиев развел в стороны руки, растопырил пальцы. И уперся ладонями в капот.

– Послушай, начальник, – пролепетал Валиев.

* * *

Лыков не слушал. Он сделал первую и, возможно, главную ошибку. Расстегнул кобуру, но пистолет не достал. Вместо этого повернул голову к Захаренко.

– Сержант. Выгружай этих орлов из машины. Пусть откроют багажник. Посмотри, что у них там.

– Слушаюсь, – отозвался Захаренко и сделал пару шагов вперед.

Лейтенант отвернулся всего лишь на несколько секунд. Однако и этого времени Хусейнову хватило на ответные действия. Носком ботинка он подцепил ручки нейлоновой сумки, лежавшей под сидением, подтянул сумку ближе к себе. Наклонив корпус, опустил руку, выдернул из сумки автомат АКМС со спиленным прикладом.

Третий азербайджанец мужчина средних лет по фамилии Баладжанов, занимал переднее пассажирское место. Когда на дороге начался весь этот кипеш, он распахнул пиджак, вытащил из-под брючного ремня «ТТ».

– Я беру сержанта, – сказал Баладжанов шепотом.

– Понял, – прошептал в ответ Хусейнов.

Он опустил предохранитель автомата, передернул затвор, толкнул плечом дверцу. Лыков услышал характерный металлический звук, повернулся к машине. Будь у лейтенанта в руке пистолет, возможно, он успел выстрелить первым. Захаренко отделяли от «Форда» метров десять. Сержант стоял лицом к машине и видел возню в салоне. Он расстегнул кобуру, потянулся за пистолетом.

Валиев, периферическим зрением следил за Хусейновым. Когда тот толкнул дверцу машины, бригадир повалился грудью на асфальт. С другой стороны дверцу распахнул Баладжанов, поднял пистолет. Выстрелы с той и другой стороны грохнули одновременно. Хусейнов вскинул автомат и мозолистым пальцем нажал спусковой крючок.

Автоматной очередью лейтенанту оторвало руку чуть выше локтя. Пули попали в бедро, левую часть груди и шею. Опорная нога подломилась, хрустнула кость. За несколько коротких секунд Лыкова побило девятнадцать пуль.

Захаренко оказался проворнее своего начальника, он успел поднять пистолет и шесть раз выстрелил в сторону «Форда», выпустив по бандитам почти всю обойму. Одна пуля попала Баладжанову в плечо, другая в правую часть груди на уровне сердца. Четыре пули прошили лобовое стекло автомобиля.

Выстрелы Баладжанова оказались точнее. Он зацепил плечо сержанта, продырявил в двух местах грудь. Третья пуля попала в живот. Четвертый выстрел оказался смертельным. Пуля вошла Захаренко в нижнюю челюсть, выбила зубы и, разорвав сонную артерию, вышла из боковой стороны шеи.

Сержант выронил пистолет с двумя неиспользованными патронами, выпустил изо рта кровавый фонтан. Будто его вдруг стошнило кровью. Захаренко повалился спиной на дорогу, закатив глаза к дымному небу.

Бригадир Валиев поднялся на ноги, когда все было кончено. Он подошел к убитому лейтенанту, ногой перевернул тело на спину. Подняв с отстрелянную руку, бросил её в дорожную канаву. Хусейнов тоже подошел к телу Лыкова, сел на корточки, обыскал карманы убитого. Ничего интересного. Гость семечек, свисток на шнурке, дешевые сигареты, в старушечьем кошельке какая-то жалкая мелочь.