И почему Тзаттог кричал ей: «Ты моя, ты из наших»? Только запугать и сбить с толку хотел или же имел в виду нечто совершенно иное?

…А вдруг колдунья впрыснула своей подопечной в кровь некий яд, который уже действует и постепенно превращает Пенну в чудовище? Ей боязно было даже задумываться о подобных вещах, однако возможность такого объяснения никто не отменял.

И тем не менее твердое решение спасти целительницу оставалось неизменным. Пенна бежала по боковым улочкам, стараясь не выпускать преследователей Игинуш из виду. Она надеялась поспеть к хижине целительницы раньше, чем там окажутся возбужденные горожане.

И однако же она опоздала. Когда Пенна, заплутавшая было в лабиринте улочек, все-таки выскочила в переулок возле городской стены, толпа уже находилась там. В убогую лачугу Игинуш летели камни и комья грязи.

– Выходи! Ведьма, выходи! - вне себя кричали люди. - Выйди, покажись нам! Расскажи, что ты сделала с нашими друзьями!

Как ни странно, хлипкая с виду дверь не поддавалась. Пенна осторожно пробралась в задние ряды собравшихся. На девушку не обратили внимания - все были заняты дверью.

Неожиданно двери как будто не стало. Лачуга стояла совершенно открытая, и видно было, что там никого нет. Только разоренное гнездо, в котором прежде сидела старушонка, да несколько обглоданных костей, слишком маленьких для того, чтобы самый придирчивый дознаватель счел их человеческими.

– Сбежала! - разочарованно проговорил мясник и с силой пнул ногой стену ветхого жилища.

Гримаса боли исказила его лицо. Казалось бы, слепленная из мусора и глины стена должна была развалиться от мощного толчка, однако ничего подобного не произошло. Наоборот. Создавалось впечатление, будто мясник ударил по крепчайшему камню.

– Я сломал палец! - завопил он. - Проклятая ведьма!

Пенна осторожно повесила лук на плечо. Шаг за

шагом приближалась она к жилищу Игинуш. Люди заглядывали внутрь по очереди и отходили с недовольным ворчанием. Их раздражало то, что старушонка успела удрать, - кто ее предупредил, вот что любопытно! - и выводил из себя странный, терпкий запах, царивший в хижине. От этого запаха начинали слезиться глаза, в горле першило, нос закладывало. Не иначе, какие-то злые чары!

Пенна пристально осмотрела брошенное гнездо. Внимание девушки привлек какой-то странный лоскут желтого цвета, лежавший под кучей тряпья. Поначалу Пенна даже не заметила его, но потом… Она поморгала, не веря собственным глазам, и задержала дыхание.

Она обернулась. Ей не хотелось исследовать этот предмет при посторонних и уж тем более - выставлять его на всеобщее обозрение.

Впрочем, ее спутники были слишком возбуждены последними событиями и теперь бурно обсуждали - что им следует предпринять. Это занятие полностью поглотило их, так что Пенна осторожно наклонилась и подняла лоскут желтой ткани.

Это оказалась вовсе не ткань, а кожа. Тонкая желтая кожица, вся покрытая морщинками. На месте глаз зияли прорехи, но, как ни удивительно, черты лица полностью сохранились: нос, похожий на клюв, скошенный подбородок, широкий лоб.

Пенна выронила кожу и обтерла руки об одежду. Ее всю трясло. Брезгливость, ужас, жалость - все чувства разом вскипели в ее душе, так что на миг ей стало трудно дышать.

Пенна выбралась из хижины, едва волоча ноги. Ей нужно было передохнуть. Она слишком измотана всем, что случилось в предшествующие дни, а тут еще новые страхи и новые переживания…

Она решила никому не говорить о том, что обнаружила в хижине. И не потому даже, что подозревала какую-то тайну в жизни и личности Игинуш и хотела сберечь чужой секрет от тех, кого он явно не касается. Нет, просто у Пенны не было сил, чтобы разговаривать об увиденном.

Голоса мужчин зазвучали громче. Пенна поневоле прислушалась. Да, так и есть. Они продолжают обсуждать вчерашнее нападение. Где-то в городе есть гнездо слуа. И пока это гнездо не будет обнаружено и уничтожено - покоя жителям Хеннгаля не знать.

Но если Игинуш здесь ни при чем… или, по крайней мере, ничего не может сейчас сообщить… то где же искать гнездо?

Называли самые разные места - городскую свалку, рыночный склад… Наконец мясник, поневоле взявший на себя роль командующего небольшой «армией мщения», произнес зычным голосом:

– Предлагаю просто осматривать дом за домом. Все, что может представлять интерес.

– Мы не управимся и за месяц, если будем входить в каждое жилище и обшаривать там все от пола до потолка, - запротестовали другие. - А тем временем гнездо может переместиться из одного убежища в другое. Так не пойдет.

– Какие будут предложения? - возмущенно осведомился мясник. - Вы только возражать умеете! Что у вас на уме? Есть какие-нибудь идеи?

– Давайте начнем с тех домов, где… возле которых пропали вчерашние посетители… - неловко произнесла Пенна.

Мужчины уставились на девушку. Она медленно покраснела.

– Вы хотели, чтобы мы высказывались, - объяснила Пенна, опуская голову. Она проклинала себя за то, что вообще раскрыла рот.

– Я хотел, чтобы высказывались мужчины! - резко ответил мясник. - Впрочем, сейчас, похоже, это единственное толковое предложение… Стыдитесь! Его высказала женщина. Трактирная девка, которую держат из милости!

Пенна вспыхнула, но промолчала. Не сейчас. Возможно, позднее. Пока пусть наслаждается своей эфемерной властью над людьми и говорит грубости.

Молодой человек с исцарапанными руками метнул на Пенну быстрый, но очень пристальный взгляд. Девушка поежилась: ощущение, что ее изучают, ей определенно не нравилось.

Галдящая толпа вернулась к таверне «Палка и колесо», решив начать поиски с того места, откуда пустились в свой последний путь пятеро пропавших. Не следовало упускать из виду и то обстоятельство, что служанка также исчезла неподалеку от таверны!

Теперь им казалось очевидным, что с самого начала надлежало обыскать этот квартал. Пенна просто шла рядом с другими. Ни одной мысли не было у нее в голове. Виски ломило, боль пульсировала, то ослабевая и давая мимолетную передышку, то набрасываясь, точно лютый зверь, да так сильно, что дыхание перехватывало.

В глазах у девушки потемнело, и вдруг она ощутила близость ночи. Умом она понимала, что стоит белый день и что она находится на людной улице, однако перед ее взором вставали совершенно иные картины: черная стена, неясная тень, странный золотой блеск на земле…

Пенна наклонилась, и пальцы ее коснулись какого-то прохладного кругляшка. Она машинально подняла предмет и положила на ладонь.

– Что это у тебя? - спросил молодой человек, тот, у которого были исцарапаны руки. Он приблизился к Пенне совершенно бесшумно, так что она вздрогнула от неожиданности, услышав его голос прямо у себя над ухом.

Пенна позволила ему взять кругляшок.

– Золотая монета! Она нашла золотую монету! - раздались вокруг удивленные голоса.