– Именно так. Это подтверждает нежелание Линдблома…

– Что об этом думает Уэбстер Фут? - спросил Рансибл. - Что, по его мнению, они затевают?

– После состоявшегося в понедельник разговора макетчик Верн Линдблом был все время поглощен работой; он ночевал или в Агентстве или на студии Айзенблада в Москве, у него не было времени отдохнуть в своем поместье.

Во- вторых, Адамс не загрузил на этой неделе свою речь в авторедактор.

Другими словами, до того, как он загрузит свою речь в авторедактор, он…

– И это все, - спросил Рансибл, - что вам удалось узнать? Это все?

– Нам известен еще один факт, относящийся к этому делу. На прошлой неделе Броз несколько раз покидал Женеву и на сверхскоростном аэромобиле летал в Агентство. И по крайней мере один раз, а может быть, и два он совещался с Адамсом, Линдбломом и, вероятно, еще одним или двумя участниками проекта - честно говоря, мы точно не знаем. Как я уже сказал, мистер Фут полагает, что этот "специальный проект" каким-то образом связан с вами. А как вам известно, мистер Фут полагается на свои, пусть и не ярко выраженные, но довольно полезные парапсихологические способности, на свой дар интуитивно предвидеть будущие события. В этом случае, однако, его видение довольно туманно. Но он подчеркивал одну мысль: сообщите Рансиблу, что он должен проявлять бдительность по отношению ко всему необычному, что произойдет в его организации. Даже если происшествие покажется вам довольно заурядным. И немедленно свяжитесь с Футом, до того как вы примете решение. Мистер Фут вполне серьезно, как экстрасенс, беспокоится о вашем благополучии.

Рансибл ехидно сказал:

– Я бы хотел, чтобы его беспокойство помогло ему раздобыть более обширную информацию.

Агент отнесся к его словам спокойно. Он вежливо сказал:

– Несомненно, того же желает и сам мистер Фут. - Он продолжал перебирать свои документы, стараясь ничего не упустить. - Ах, да. Еще одно. Факт интересный, хотя и не связанный прямо с темой нашего разговора.

Йенсенистка по имени Арлин Дэвидсон, лучшая рисовальщица Агентства, скоропостижно скончалась в конце недели от обширного инфаркта. Точнее, в субботу вечером.

– Пытались раздобыть для нее искусственное сердце?

– И не думали.

– Скотина, - сказал Рансибл, имея в виду Броза. Он ненавидел его всеми фибрами души.

– Нам известно, - продолжал агент, - что у нее было больное сердце, увеличенное с детства из-за ревматизма.

– Другими словами…

– Вероятно, ей дали жесткие сроки для исполнения заказа, и она переутомилась. Конечно, это только предположение. Но то, что Броз так часто летал в Нью-Йорк из Женевы, весьма странно, ведь ему за восемьдесят.

Этот "специальный проект"…

– Да, - согласился Рансибл, - наверное, это и в самом деле что-то важное. - Он несколько минут молчал, размышляя, а затем сказал: Разумеется, люди Броза глубоко проникли в мою организацию.

– Это так, и…

– Но я знаю, что вам не известно…

– Нам еще ни разу не удавалось раскрыть агентов Броза, проникших в вашу организацию. К сожалению.

Он и в самом деле выглядел огорченным, для организации Фута раскрыть агентов Броза, числящихся сотрудниками Рансибла, было бы крупным успехом.

– Меня беспокоит Юта, - пробормотал Рансибл.

– Не понял вас?

– У меня все готово, и я уже могу отдавать команду о начале работ бригадам железок и колонне самоходных землероек, базирующихся возле бывшего Святого Георгия.

Об этом и так все знали.

– Мистеру Футу это известно, но у него нет по этому поводу никаких рекомендаций. По крайней мере, мне он ничего не передавал.

Рансибл встал, пожал плечами и сказал:

– Я думаю, ждать дальше никакого смысла нет. По видеоканалу я отдам им приказ начать работы. И будем надеяться…

– Да, сэр.

– Для пятидесяти тысяч человек.

– Да, это будет большая стройка.

– Они будут жить там, где они и должны жить - под солнцем. А не в септических убежищах. Не как саламандры на дне пересохшего колодца.

Все еще перебирая документы и безуспешно пытаясь найти среди них что-нибудь полезное, агент Фута сказал:

– Я желаю вам удачи. Может быть, в следующий раз…

Но он не был уверен в том, что Рансибл получит еще один доклад. Этот весьма скудный сегодняшний доклад может оказаться последним, если Уэбстера Фута не подвели его экстрасенсорные способности.

А время показало, что не подвели.

Из искореженных; плохо сохранившихся развалин, стоявших тут некогда высотных зданий, четверо бородатых мужчин вышли навстречу Николасу Сент-Джеймсу.

– Как случилось, - спросил один из них, - что тебя не засекли железки?

Одежда незнакомцев вид имела довольно жалкий, но сами они выглядели здоровяками.

Чувствуя смертельную усталость, Николас посмотрел на них и уселся на обломок камня, тщетно пытаясь нащупать сигарету в кармане куртки - железки отобрали у него сигареты. Собравшись с силами, он сказал:

– Засекли. Двое. Когда я вышел на поверхность. Вероятно, они услышали вибрацию землеройки.

– Они хорошо слышат вибрацию, - сказал главный из незнакомцев. Любых машин. И радиосигналы. Если, например…

– Я разговаривал по радиотелефону, и они записали весь разговор.

– Почему же они тебя отпустили?

– Они были уничтожены, - объяснил Николас.

– Что, твои коллеги по убежищу вышли на поверхность и прикончили их?

Мы так и поступили. Нас было пятеро. И они схватили того, кто вышел первым. Они не собирались его убивать, они хотели утащить его в один из этих… ну как их… ну да, жилых комплексов Рансибла. В одну из этих тюрем. - Он внимательно смотрел на Николаса. - А мы напали на них сзади.

Но так случилось, что они убили первого из нас, а точнее, его убили, когда мы стали стрелять по железкам. Думаю, это была наша ошибка. - Он замолчал, потом сказал:

– Меня зовут Джек Блэр.

Один из бородачей спросил:

– А ты из какого убежища?

– Из "Том Микс".

– Оно здесь поблизости?

– Четыре часа ходьбы.

Николас замолчал. Да и собеседники не знали, что сказать, все ощущали неловкость и смотрели в землю.

Потом Николас сказал:

– Двое железок, схвативших меня, были уничтожены Талботом Йенси.