class="p1">– Хироюки, давайте я куплю вам выпить, – сказал Кейт. – А вам, Гарт, пойдёт на пользу дополнительный период отдыха.

– Мне пошло бы на пользу, – пролаял валдахуд, – увидеть, как Тэсимой выстрелят в сторону чёрной дыры.

– Да какая вас муха укусила? – Кейт подступил ближе. – Нам ведь дальше жить и вместе работать.

– Лансинг, я же сказал, не лезьте, – огрызнулся Тэсима. – Это не ваше собачье дело.

Кейт ощутил, как кровь прилила к щекам. Он не мог приказать им разойтись, но и позволить персоналу чистить друг другу морду в корабельных коридорах он тоже не мог позволить. Он смотрел на них – на низенького человека средних лет с серыми волосами, и крупного толстого валдахуда со шкурой цвета морёного дуба. Кейт не особо хорошо их знал и понятия не имел, что могло бы их успокоить. Чёрт, он даже не знал, из-за чего они сцепились. Он открыл рот, чтобы сказать… не важно что, хоть что-нибудь, но тут в метре от них скользнула в сторону дверь, и из-за неё выглянула молодая женщина в пижаме – Шерил Розенберг.

– Ради всего святого, да чего ж вы там так орёте? – сказала она. – У некоторых сейчас середина ночи, вообще-то.

Тэсима посмотрел на женщину, слегка склонил голову и пошёл прочь. Гарт, по своей валдахудской природе относившийся к женщинам с почтением, коротко поклонился и двинулся в противоположном направлении. Шерил зевнула и скрылась в каюте; дверь за ней закрылась.

А Кейт остался стоять в коридоре, глядя в спину удаляющемуся валдахуду и злясь на себя за то, что не смог сам разрулить ситуацию. Потом потёр виски. Мы все пленники биологии, подумал он. Тэсима не способен отказать в просьбе симпатичной женщине, Гарт не может не выполнить приказ, отданный самкой.

Когда Гарт исчез за поворотом, Кейт встряхнулся и продолжил путь по холодному сырому коридору. Иногда ему казалось, что он бы отдал всё, чтобы стать альфа-самцом.

* * *

Рисса сидела за столом и занималась той частью своей работы, которую ненавидела, – административными обязанностями, которые до сих пор называли бумажной работой, хотя с бумагами она уже давно никак не была связана.

Загудел дверной зуммер и ФАНТОМ доложил:

– Это Карета.

Рисса отложила стилус и поправила волосы. Забавно, подумала она – беспокоиться о причёске, когда посетитель даже не человек.

– Впусти её.

Иб вкатилась в помещение; ФАНТОМ сдвинул в сторону одно из поликресел, чтобы освободить для неё место.

– Прошу прощения, что побеспокоила вас, Рисса, – произнёс красивый женский голос с британским акцентом.

Рисса засмеялась.

– Уж можете поверить, вы мне совершенно не помешали. Что угодно лучше, чем это.

Сенсорная сеть Кареты вздулась, словно парус, чтобы заглянуть к Риссе на стол.

– Бумажная работа, – поняла она. – И правда выглядит скучно.

Рисса улыбнулась.

– Так и есть. Так что, чем могу помочь?

Долгая пауза – очень нехарактерная для иба. Наконец:

– Я пришла подать заявление.

Рисса непонимающе уставилась на неё.

– Заявление?

По сенсорной сети скользнули светляки.

– Мои глубочайшие извинения, если это выражение значит не то, что я думаю. Я имею в виду, что, к моему сожалению, через пять дней, начиная с настоящего момента, я не смогу больше работать здесь.

Брови Риссы полезли на лоб.

– Вы увольняетесь? Оставляете должность?

Сенсорная сеть блеснула.

– Да.

– Но почему? Мне казалось, вам очень нравился наш проект. Но, если вам хотелось бы заняться чем-нибудь ещё…

– Нет, Рисса, дело вовсе не в этом. Наш проект очень интересен и ценен, и для меня было честью участвовать в нём. Но через пять дней другое дело станет более приоритетным.

– Какое?

– Выплата долга.

– Кому?

– Другим интегрированным биосущностям. Через пять дней я должна уйти.

– Куда?

– Никуда. Уйти вообще.

Рисса вздохнула и подняла глаза к потолку.

– ФАНТОМ, ты уверен, что перевёл её слова правильно?

– Уверен, мэм, – ответил ФАНТОМ через ушной имплант.

– Карета, я не понимаю разницы между «уйти куда-то» и «уйти вообще».

– Я не ухожу в какое-то другое место, – ответила Карета. – Я покидаю это место. Я собираюсь умереть.

– Господи! – воскликнула Рисса. – Вы больны?

– Нет.

– Но вам ведь ещё рано умирать. Мы много раз говорили, что все ибы проживают в точности шестьсот сорок один год, а вам едва перевалило за шестьсот.

Сенсорная сеть Кареты стала оранжево-розовой, однако какую бы эмоцию этот цвет ни отображал, ей, похоже, не было людского аналога, поскольку ФАНТОМ не снабдил перевод следующей фразы пояснительным примечанием.

– Мне шестьсот пять земных лет. Это почти ровно пятнадцать шестнадцатых от полного срока.

Рисса смотрела на неё.

– И что?

– За проступок, совершённый в юности, на меня было наложено взыскание в размере одной шестнадцатой части срока жизни. Срок моего существования истекает через пять дней.

Рисса смотрела на неё, не зная, что сказать. В конце концов она повторила «истекает», словно усомнившись в верности перевода и этого слова.

– Это так, уважаемая Рисса.

Рисса секунду помолчала.

– Что за преступление вы совершили?

– Мне стыдно его обсуждать, – ответила Карета.

Рисса ничего не сказала, ожидая, что Карета продолжит говорить. Но та молчала.

– Я делилась с вами большим количеством личной информации о себе и о моём браке, – осторожно сказала Рисса. – Я ваш друг, Карета.

Снова тишина; должно быть, в душе иба происходила внутренняя борьба. Потом она заговорила:

– Когда я была новичком третьего уровня – эта фаза ближе всего соответствует вашей аспирантуре – я представила неверные результаты эксперимента, который проводила.

Брови Риссы снова взлетели.

– Все делают ошибки, Карета. Не могу поверить, что за такое у вас так сурово наказывают.

Огни на сенсорной сети Кареты беспорядочно мигали. По-видимому, это было признаком расстроенных чувств – ФАНТОМ не давал никакой вербальной интерпретации этому миганию. Потом Карета заговорила снова:

– Это не была случайная ошибка. – Несколько секунд сенсорная сеть оставалась тёмной. – Я намеренно сфальсифицировала экспериментальные данные.

Рисса изо всех сил старалась сохранить обычное выражение лица.

– Ох…

– Я не думала, что эксперимент имеет такое большое значение, и я знала – я думала, что знаю, – каковы должны быть результаты. Сейчас я понимаю, что я лишь хотела, чтобы они такими были. – Снова тьма; пауза. – В любом случае наши исследователи положились на мои результаты. Много времени было потрачено впустую.

– И за это вас собираются казнить?

Все огни на сети Кареты вдруг вспыхнули разом в выражении абсолютного шока.

– Это не казнь, Рисса. На Плосконе лишь два преступления караются смертью – убийство кокона и формирование единства с участием более семи компонент. В остальных случаях просто уменьшают срок жизни.

– Но… но если вам сейчас шестьсот пять, то когда вы