– Мне тогда было двадцать четыре.

– ФАНТОМ, какой это был год по нашему календарю?

– Одна тысяча пятьсот тринадцатый н. э., мэм.

– О господи! – воскликнула Рисса. – Карета, они не могут наказывать вас за мелкое преступление, совершённое так невообразимо давно!

– Прошедшее с тех пор время никак не изменило последствия того, что я сделала.

– Но пока вы на борту «Старплекса», вы находитесь под защитой Устава Содружества. Вы можете попросить убежища. Мы наймём вам адвоката.

– Рисса, я очень благодарна за ваше участие. Но я готова выплатить свой долг.

– Но ведь это было так давно. Может, уже всё забылось?..

– Ибы ничего не забывают, вы прекрасно это знаете. Поскольку матрица нашего мозга растёт с постоянной скоростью, мы обладаем эйдетической памятью. Но, если бы мои соотечественники и обладали способностью забывать, это ничего бы не изменило. Это вопрос чести.

– Почему вы не рассказали мне раньше?

– Моё наказание не требует разглашения; мне было позволено жить без позора. Однако условия трудового договора требуют сообщить о предстоящем увольнении за пять дней. Так что сегодня, через пятьсот восемьдесят один год после приговора, я впервые рассказываю кому-то другому о своём преступлении. – Карета помолчала. – Если мне будет позволено, в оставшиеся пять дней я хотела бы привести в порядок результаты, чтобы вы смогли без проблем продолжить исследования без меня.

Рисса ощутила, что голова у неё пошла кругом.

– Это… да, – сказала она наконец. – Разумеется. Никаких возражений.

– Спасибо, – ответила Карета. Она развернулась и покатилась к двери, но потом её сеть снова сверкнула. – Вы были хорошим другом, Рисса.

А потом дверь открылась, и Карета выкатилась наружу, а Рисса, ошеломлённая, бессильно осела в своём кресле.

Глава 12

Рисса пришла на мостик, чтобы обсудить с Кейтом ситуацию с Каретой. Однако едва она там появилась, раздался голос Ромбуса:

– Кейт, Яг, Рисса, – произнёс транслятор сухим холодным тоном, – бесчисленные извинения за беспокойство, но я думаю, вам следует это увидеть.

– Что там? – спросил Кейт.

Рисса присела, пока Ромбус возился с консолью. На голосфере появился участок, обрамлённый синей рамкой.

– Боюсь, я не уделял должного внимания текущему сканированию окружающего пространства, но сейчас я запрошу записи… вот, взгляните на это. Это запись, ускоренная в тысячу раз. В следующие шесть минут прокрутится почти вся запись со времени нашего появления здесь.

В отгороженной на голосфере области появилось изображение сферы тёмной материи, видимое с точки над её экватором. Собственно, это была не совсем сфера – она была сжата с полюсов. Её диск пересекали светлые и тёмные широтные полосы облаков. Согласно масштабным линейкам, это была одна из наиболее крупных обнаруженных сфер, 172 тысячи километров в диаметре.

– Минуточку, – сказал Кейт. – На ней полосы облаков, но по виду она будто и не вращается.

Сенсорная сеть Ромбуса сверкнула.

– Надеюсь, что не поставлю вас в неловкое положение, уважаемый Кейт, если сообщу, что на самом деле она вращается быстрее, чем любая другая сфера из тех, что мы до сих пор наблюдали. В данный момент она совершает оборот вокруг оси каждые два часа шестнадцать минут – почти впятеро быстрее, чем Юпитер. Скорость настолько велика, что любые турбулентности в облачном покрове должны были давно сгладиться. При таком ускоренном воспроизведении один оборот занимает восемь секунд. – Ромбус вскинул щупальце и щелкнул переключателем. – Вот, я приказал компьютеру поместить на экваторе реперный значок – видите оранжевую точку? Примем её за условный нулевой меридиан.

Оранжевая точка пронеслась по экватору, исчезла за краем диска, появилась с другой стороны и снова пересекла диск. Через несколько циклов Яг пролаял:

– Вы увеличили скорость воспроизведения?

– Нет, уважаемый Яг, – ответил Ромбус. – Скорость воспроизведения постоянна.

Яг показал на часы.

– Но эта ваша точка совершила последний оборот всего за семь секунд.

– Так и есть, – согласился Ромбус. – Скорость вращения сферы увеличивается.

– Как это может быть? – спросил Кейт. – С ней взаимодействуют другие тела?

– Конечно, остальные влияют на неё, но этим влиянием наблюдаемый эффект не объяснить, – сказал Ромбус. – Ускорение вращения вызвано внутренними причинами.

Яг склонился над своей консолью, наспех набрасывая компьютерные модели.

– Невозможно ускорить вращение без притока энергии в систему. Внутри должна идти какая-то сложная реакция, подпитываемая откуда-то извне, и… – Он поднял голову и испустил пронзительный звук, который ФАНТОМ перевёл как «возглас удивления».

На ограниченном синей рамкой участке голосферы на сфере тёмной материи образовалась перетяжка в области экватора. Её северная и южная части больше не были правильными полусферами, а немного загибались внутрь, прежде чем соединиться. Оранжевая точка теперь находилась на дне экваториальной бороздки и летала по диску ещё быстрее, чем прежде.

Скорость вращения продолжала увеличиваться, экваториальная перетяжка становилась всё более и более заметна. Скоро очертания объекта стали напоминать восьмёрку.

Рисса поднялась на ноги и с раскрытым от удивления ртом следила за происходящим. Экватор настолько сузился, оранжевая точка уже покрывала четверть его протяжения. Ромбус щёлкнул клавишей, и она пропала; вместо неё появились две, по одной на экваторе каждой из двух половинок почти разделившейся сферы.

А потом изображение пропало.

– Прошу меня простить, – сказал Ромбус. – Наблюдаемый объект закрыла от нас другая сфера; при данной скорости воспроизведения мы теряем около четырнадцати секунд. Я их пропускаю.

Щупальца коснулись консоли, и изображение появилось снова. Теперь ширина перетяжки между двумя новыми сферами составляла всего десятую часть от диаметра прежней сферы. Молча, словно завороженные, в тишине, нарушаемой лишь лёгким жужжанием системы кондиционирования, все наблюдали, как процесс достигает своей кульминации. Наконец две сферы отделились друг от друга и немедленно начали расходиться в противоположных направлениях. По мере того как они расходились, реперным оранжевым точкам на их экваторах требовалось всё больше и больше времени, чтобы пересечь диск и исчезнуть за его краем – обе сферы замедляли вращение.

Рисса повернулась к Кейту; её глаза были широко раскрыты.

– Это как клетка, – сказала она. – Клетка во время митоза.

– Точно, – сказал Ромбус. – Только в данном случае материнская клетка имеет диаметр более ста семидесяти километров. По крайней мере, таков он был перед тем, как всё случилось.

Кейт откашлялся.

– Простите, – сказал он. – Вы пытаетесь сказать, что эти штуки живые? Что это живые клетки?

– Я наконец отсмотрела записи, сделанные зондом Яга, который делал пробы, – сказала Рисса. – Помните тот похожий на аэростат объект, который он заметил при входе в атмосферу? Я тогда подумала, что это могла бы быть какая-то форма жизни – наполненное газом существо, плавающее в облаках. В тысяча девятьсот шестидесятых годах предполагали существование таких существ на Юпитере. Но эти аэростаты вполне могут оказаться органеллами