— Как ты разговариваешь с матерью? — заорал он громовым голосом. — Как ты смеешь её оскорблять!

— Но я ничего не… — попытался оправдаться я.

— Молчи! Ещё и врёт! — отец сверкнул глазами. — Извиняйся!

Она вошла. Женщина в розовом платье из зала и моя мачеха. Лидия.

— Ой, Женя, зачем ты так строг с ним, — пропела она медовым голосом, скрывая в глазах искорки торжествующей усмешки. — Ну надерзил, бывает. У мальчика переходный возраст.

Это она с виду такая добрая, при отце. А сама всё подстроила. Нарочно наябедничала.

— Она врёт всё! — крикнул я в порыве праведного гнева. — Ничего я не говорил!

От отца тут же прилетел подзатыльник, и мои глаза наполнились слезами. Рыдания, подступившие к горлу, душили. Было больно не от отцовского шлепка, а от несправедливости.

Лидуня была само сочувствие, но я-то знал, что она всё специально подстроила. Всегда так делала, чтобы отдалить меня от отца. Ни капельки не жалею, что эта тварь наконец-то умерла.

Стоп, что?

Мир тут же стал более чётким. Я отступил от Лидуни и взглянул на руки.

— Ты не перестаёшь осознаваться каждый раз! — похвалила меня Лидуня. — Моя заслуга. С детства напитался моей сильной энергетики.

— Злобы твоей напитался и издевательств, — хотя я осознался, за ситуацию было по-прежнему обидно. Но следовало взять себя в руки и проверить мантру. — Ом траям бакам…

— А я-то думаю, что ты там лепечешь, — рассмеялась ведьма. Но глаза её вспыхнули холодным огнём.

Я старательно повторял слог за слогом. Ничего особенного не происходило, кроме того что Лидуня начала заводиться.

— Золотой мой, — пропела наконец она. — Думаешь, достаточно просто выучить мантру? И ты мастер? Смотри, как надо!

То, что надо валить, я понял слишком поздно. Ведьма что-то прошипела, и мир окрасился в бордовый. Невесть откуда взявшиеся красные плети змеями оплели тело. Я рухнул в этом коконе на пол и попытался подергать ногой, чтобы проснуться. Прав был Денис, техника-то отказала. И руки связаны. За крюк не дёрнешь.

— Хочешь проснуться, Андрюша? — ведьмино лицо оказалось совсем близко. Она уселась мне на живот и изящным движением достала крюк. И откуда она их берёт, зараза. В платье же нет карманов, она просто вытаскивает их из-за спины, как фокусник.

Я заизвивался, пытаясь скинуть с себя ведьму, а заодно и почувствовать физическое тело, чтобы проснуться. Мир слегка поплыл. Ещё немного!

— Акх! — ведьма всадила крюк мне прямо в горло, и в тот же момент я очнулся на своей постели в полной темноте. Сообразив, в чём дело, стянул маску, но облегчение не пришло. Я не мог дышать, будто что-то мешало. Крюк, конечно. Встал комом в горле.

Я попытался откашляться и вдохнуть, но только тихо засипел, горло не пускало воздух. Я вспомнил, как в детстве подавился мёдом — мерзкое ощущение: тягучая сладость склеивает горло и не даёт вдохнуть. Наверное, тогда я впервые испытал страх смерти. Но рядом была мама, она спасла. А теперь рядом только ведьма. Или Катька, до которой уже не дотянуться. Впившись пальцами в одеяло, я утонул в черноте.

— Ох ты ж, Господи, чуть не умер раньше времени, — надо мной склонилось встревоженное лицо Лидуни. — Ты уж не дергайся в процессе-то.

Она надавила мне на горло и толкнула в грудь.

— Всё, просыпайся дышать!

Я снова открыл глаза и сделал первый судорожный вдох. Он получился настолько глубоким, что, казалось, будто воздух сейчас разорвёт легкие. Выход тоже прошёл болезненно, аж в ребрах закололо. Через некоторое время удалось наладить ритм дыхания, и я встал с постели. Голова кружилась.

Чуть не сдох ведь взаправду. А ведьма, кажется, обеспокоилась. Я задумался, разглядывая в зеркале ванной набухающее красным пятно под кадыком.

Пять утра, воскресенье. А спать дальше нельзя. Заварив кофе, я сел обдумывать вопросы к Коляну и его братии. Происходящее слишком хаотично, требовалось разложить всё по полочкам и утрясти в голове.

— Чушь, эзотерическая чушь, — пробормотал я, вырывая листок из Катькиного блокнота для зарисовок. — Как бы вывести тебя на чистую воду.

Первое — эгрегор йоги не помог. И ведьма сама использует мантры. Второе — Вадя был прав, ведьме надо вывести меня на эмоции, и только тогда она втыкает крюк. И для этого я должен хотя бы видеть сны и быть осознан. Поэтому всё происходит под утро. Если, скажем, я буду спать по два-три часа, то у неё не будет шансов? Или шансов не будет у меня, чтобы успеть осознаться до того, как она воткнёт крюк? Вообще, как долго я протяну при таком режиме? Сорок дней. Из них прошло шесть. Осталось тридцать четыре. Н-да. Третье — маска. Борис говорил, работает не на 100 %, надо пробовать дальше. Не припомню красных вспышек… хотя — софиты! Они же были красные! Или это так совпало?

Четвёртое…

Я погрыз кончик карандаша.

…что же всё-таки делать?

Почитав вторую книгу Кастанеды до девяти, я позвонил отцу. Тот вставал рано и, хотя удивился такому раннему звонку, был готов встретиться.

По дороге я взял пива. Пришлось сделать крюк, чтобы заехать в специализированный магазин за крафтовым. Раньше отец пил «Балтику». Я помню эти манящие во взрослую жизнь бутылки из темного стекла. Казалось, там налито что-то волшебное и уж конечно невообразимо вкусное. Мы с дачным другом Вовкой однажды выкрали одну из отцовского холодильника, устроились в нашем тайном домике на дереве, предвкушая испытать настоящее наслаждение. Я выплюнул «забродившую гадость», даже не проглотив. Вовка, кажется, смог осилить треть бутылки. Остальное мы вылили под смородиновый куст. Н-да. Недоступное всегда кажется лучше, чем оно есть, даже если это — та ещё дрянь. Давно это было, когда ещё мама была жива, а Лидуня только маячила на горизонте.

Побрякивая пакетом с бутылками пафосного пива, я позвонил в дверь.

Вообще мы ни разу не пили с отцом вместе. Вот так сложилось. Сначала я был мелким, а потом появилась Лидуня и сделала всё, чтобы отдалить нас друг от друга. Не зря же мне снятся такие сны. А я-то думал, перерос, забыл. Ведьма знает куда бить. Так она, наверное, специально всё это время готовила почву. Нормальная такая получается многоходовочка!

С пивом я не угадал. Отец, морщась, отхлебнул из бутылки, спросил:

— Это нынче молодежь пьёт? Крафтовое? Так говорят? Только вкус этот, как бы тебе сказать, ничего не вызывает. — Отец потянулся к холодильнику, извлек две «Балтики», поставил их на стол и поучительно поднял палец. — В пиве три ингредиента: хмель, солод и вода. Всё остальное лишнее. А крафтовое — это для бородатых мальчиков. Без обид.

— Я думал, ты, — я замялся, не зная как подобрать слова, — уже не пьёшь такое. Сейчас ведь столько всего можно себе позволить. То есть и немецкое достать не проблема.