Марина сделала косметическими тенями натуральную синеву под глазами и вернулась на кухню.

— Ты ждешь ребенка? — в голос спросили женщины.

— Еще до конца не уверена, но похоже, — с вызовом сказала она. Отступать было некуда.

Теперь Марина обдумывала, что делать дальше. Сегодня бабка пойдет с этой новостью в больницу, и Сергей должен ей позвонить. Марина решила не терять время, зайти и пожаловаться на здоровье девчонкам из общежития. Поход в общежитие был обставлен на пять баллов: Марина купила торт, пакет чипсов, бутылку хорошего вина. Она приходила и звонила девчонкам в общежитие редко, но ее всегда встречали с радостью. С Юлей и Олей, лаборантками из соседнего отдела, она прожила в одной комнате целый год. Девушки были серьезные, целеустремленные, учились в вечернем институте и звали с собой учиться Марину. Учеба в ее планы пока не входила, ей нужно было определиться с личной жизнью.

— Это важнее, — считала она тогда.

— Это самое важное, — считала она сегодня.

— Рассказывай, как дела? Как здоровье Сергея? — Девчонки забросали ее вопросами.

— Пестерев поправляется, постоянно сижу у него в палате, вот вырвалась на полчаса, — отвечала она.

Громко и неприятно зашумел кипятильник. Марина разрезала торт.

— Где бокалы под вино?

— Бокалы — это у тебя дома. У нас одноразовые стаканы. Наливаем. — Оля откупорила бутылку.

— Вино не буду. — Марина засмущалась. — Мне нельзя.

— Залетела? — хором спросили Юля и Оля.

— Да. Сергей очень рад, он хочет ребенка.

— Здорово, поженитесь. На свадьбу позовешь? — спросила Юля, а Оля добавила: — А медовый месяц где проведете?

— Какая свадьба, я скоро в платье влезать не буду! Поездок не планируем, сильный токсикоз первой половины беременности. Ну и главное, Сережа еще не поправился до конца. Дома пока будем, дома.

Марина облегченно вздохнула — сегодня весь этаж, а завтра все общежитие будет знать об ее интересном положении. Это Марину очень устраивало.

Завтра она пойдет в больницу к Пестереву, потому что сегодня туда отправилась бабка. Старуха должна поговорить с внуком и подготовить для нее почву. Марина устала, ей хотелось быстрей добраться до кровати.

Но один звонок ей очень нужно было сделать сегодня — в редакцию телевидения, Петровой. Эта журналистка ее очень беспокоила. Марина будет плакать и просить, чтобы та оставила в покое ее любимого мужчину. Плакать в нужное время она умела. Трубку как раз взяла Наташа.

— Редакция.

— Здравствуйте, редакция! Это Марина, невеста Сергея Пестерева.

— Марина, мы, по-моему, с вами все выяснили.

— Не все! Я жду ребенка, и не смей подходить к нему!

В трубке зазвучали гудки отбоя. Марина каким-то двадцатым чувством поняла, что зерно попало в благодатную почву и звонила она не зря.

— Тяжело быть беременной, — рассмеялась она, довольная сегодняшним днем.

Глеб Пахнутый наблюдал за ними из своего укрытия. Стайка девочек весело передвигалась на территории школьного двора. Он любил наблюдать, как они играют. Среди них выделялась та, что была в красном беретике и красных колготках.

— Просто ангелок, красная малинка, — подумал он. Зверь, что сидел у него внутри, выл и просился наружу. Глеб заскрежетал зубами, он был готов на все, чтобы спрятать, удержать внутри себя мерзкое чудовище.

В первый раз это произошло в старших классах школы, еще в Питере. Угрюмый и нелюдимый, он мог часами наблюдать в школьном дворе за маленькими девочками. Ему нравилось смотреть, как они играют, как ярко одеты, как весело смеются.

— Куколки, — шептал он.

Однажды такая куколка его окликнула.

— Дяденька, помогите мне перейти дорогу!

Он взял ее крохотную ручку, и они вместе пошли из школы к оживленной дороге. Его ладонь мгновенно вспотела, и стало очень жарко. Тогда впервые у Глеба внутри зашевелился зверь, который тихо нашептывал, подогревая его желание:

— Какая хорошая малышка! Это называется свобода выбора.

Девочка перешла с ним дорогу, сказала спасибо, выдернула маленькую ручку из его ладони и побежала домой.

Глеб впервые испытал шок, он плакал, понимая сердцем, что мир вокруг изменился, потому что изменился он сам. В сознании все путалось, он был словно в обмороке, в голове жгло и давило на глаза. Он затаился. Глебу казалось, что все вокруг смотрят на него укоряюще, и даже любимые старые качели во дворе в ответ на его стенания осуждающе скрипели.

Пахнутый не мог не слышать, что шептало ему чудовище, которое, как оказалось, жило у него внутри и до сегодняшнего дня просто дремало. С тех пор начались мучения Глеба: его преследовали кошмары, он просыпался во сне, зверь бился и просился наружу. Каждый день он сидел на дальней скамейке школьного двора, смотрел на знакомую малышку и наконец решился. Когда он раздевал ее в кустах, это случайно увидел школьный сторож и натравил собаку. Глеб бежал со всей мочи, но собака так вцепилась ему в ногу, что оторвать ее от тела было невозможно. Кровь сочилась по ноге, намочив штаны. Он упал на пожухлую траву, кричал от боли, но овчарка слушалась только хозяина.

— Ах ты, гаденыш, чего удумал!

Сторож подбежал и отогнал пса. Глебу наконец удалось избавиться от собаки, и он рванул что было сил. Девочка испугалась и ничего не успела понять, сторож отвел ее в школу и позвонил директору. Он запомнил беглеца, потому что видел его раньше, тихо сидевшего на школьном дворе. Директор вызвала милицию и позвонила тете Лизе, рассказав об отклонениях племянника.

Инспектор по делам несовершеннолетних долго беседовала с Глебом, расспрашивала про родителей, про учебу в школе, но по ее взгляду он понял: она брезгует, он ей противен.

Больше в школу Глеб не пошел. Тетя Лиза, которая без остановки плакала, определила его в психиатрическую больницу.

— Ты такая же мразь, как твой отец! Подонок! — сказала она и в больницу больше не приходила.

Женщина умом понимала, что убийство матери Глеба его отцом нанесло мальчику непоправимую психологическую травму. Лиза помнила, что буквально в течение нескольких недель он отказывался есть, спать и вставать с кровати и все время спрашивал:

— Тетя Лиза, почему папа это сделал? Тетя Лиза, почему?

У нее не было ответа, и это было ужасно.

Она жалела племянника и привезла его в свой город в надежде, что отогреет его душу и сердце. Но такой отвратительной ситуации она не предполагала и не смогла ни понять, ни простить, а просто вычеркнула его из своей жизни.

Собственно, он никого и не ждал. Он привык к одиночеству, к разговорам с самим собой, к угрюмым санитарам и к странным людям, обитающим в соседних палатах.